— Я Элронд сын Эарендила, — сказл эльф.
— Мастер… — Гарав запнулся и, опустившись на колено, прижал ладонь к груди. — Прости, мастер!
— За что? — эльф поднял мальчика. — За то, что ты быстро бегаешь и громко смеёшься? Но это значит, что тебе хорошо здесь — не это ли высшая похвала для хозяина? За то, что пытался умничать? Но право — у тебя это неплохо получалось… И, по чести сказать, я ведь искал тебя, Гарав Ульфойл.
— Меня, мастер Элронд? — Гарав недоверчиво посмотрел на эльфийского владыку. — Но я всего лишь оруженосец Эйнора. Младший даже.
— И тем не менее… Послушай, — неожиданно поднял ладонь эльф.
Девичьи голоса совсем недалеко пели непонятное, но красивое:
— U–hlapa hrestannar haire,
з–ola Taniquetil orna:
Rondoryassen Valie Vaire
Ambartaly' eserie morna.
MМ ungwe, mi rieli carine,
Ve parmasse namar nar tehte:
Man firuva nennen, man narinen,
Man lantuv' o maica nehte.
Nan metta — na ilyave metta:
Li hiruv' u–hlarima yalme,
Et antollo keluva quetta
«Si firan…» — ar queluva calme…
Mi Mandos encoyuva faire,
Ar mettale kenuva 'n ambar,
Y' etekie Valie Vaire
O melke rondoryaron rambar.
Ar loicolya kemenn' entulala
Ve kemello orte mi–yesta,
Ar ter ande yeni, u–sulala,
Caitava undumesse, esta.
…Nan… ye! O sin' ard' apa lЗmi
Atanion lacuva seldo,
Ar rucuva linte talluni
i loti or noire Eldo.*
*Не стремись в полете к дальним берегам,
Не мечтай о высоком Таникветиле:
В своих чертогах валие Вайрэ
Уже соткала твою черную судьбу.
В паутине, в искусных гирляндах,
Как в книге, записаны приговоры:
Кто умрет от воды, кто — от огня,
Кто упадет на острый наконечник копья.
Но конец — всегда конец:
Тебя найдет неслышимый зов,
Изо рта вырвется слово
«Сейчас умираю…» — и погаснет свет…
В Мандосе оживет призрак,
Что записала валие Вайрэ
На великих стенах своих чертогов.
А тело возвратится в землю,
Как из земли поднялось в начале,
И через долгие века, бездыханное,
Оно будет лежать в темноте, отдыхая.
Но — вот! По этой земле, по прошествии времени,
Ребенок из Людей будет бегать,
И резвые ступни раздавят
Цветы на могиле эльфа.
(Vinyar Tengwar N26, ноябрь 1992)
— Мэглор, — сказал Гарав. Он сам не знал, почему у него вырвалось это имя. Но он был уверен, что прав — и это стихи Мэглора.
— Да, это Мэглор, — сказал Элронд спокойно. — Я его слышал. И видел. А ты?
— Видел и слышал, — коротко и серьёзно ответил Гарав.
Элронд оперся ладонью на перила.
— Тогда спой мне, Гарав Ульфойл.
Мальчишка задумался. Потом вскинул голову и посмотрел эльфу в глаза — серыми в серые.
— Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,
И заключён договор «О неизбежности слов».
Они с собою зовут, как будто в плен нас берут…
А мы живём — пополам, живём не там — и не тут.
А мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
А мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
А мне идти по Мирам -
Они не гонят меня.
Строка прочитанных книг переплетает века,
Но тяжела эта нить для одного игрока.
И нас дороги ведут, и в паутину манят,
Вливая в сердце и в кровь парализующий яд.
Но мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
Но мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
Но мне идти по Мирам -
Они сильнее меня.
Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,
Но им и дня не прожить без нашей веры и снов.
Пока страницы — горят, пока дороги — пусты…
И только старый мотив соединяет мосты.
И мне — идти по Мирам,
Как по колено в траве.
И мне идти — по Мирам,
Не первый, может быть, век.
Пока настала пора,
Покуда крылья хранят…
И мне идти по Мирам -
Им не прожить без меня.
Стихи Алькор.
— Чьи это стихи? — спросил Элронд, слушавший молча и с неослабным вниманием.
— Их написала женщина из моих мест, — ответил Гарав. — А я перевёл на адунайк.
— Ты не только певец, но и поэт?
— Слишком большое слово для меня — поэт, — признался мальчишка. — А петь я раньше и вовсе не умел.
— Спой ещё что–нибудь, — как ни в чём не бывало предложил Элронд. В Гараве шевельнулось недовольство: да у них мания просто. Встретился в лесу, где кругом гауры, с шеститысячелетним эльфом — пой, блин! Других забот нет. Встретился с Элрондом — пой снова, а как же?!
Гаравом овладело вредное ехидство. Он прокашлялся, посмотрел в потолок и запел на широко известный в далёких краях мотив:
— Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и гор,
Эту землю дружно выбираем,
Фиг нам нужен этот Валинор !
От Нэвраста до Оссирианда,
С Мглистых Гор до харадских пляжей,
Феаноринг возит контрабанду
В виде копий, луков и ножей!
Если Враг отрезать нам захочет
Скажем, руку, в яростной борьбе -
Феаноринг весел и находчив:
У него все это на резьбе…
Это Мы! Сковали Сильмариллы!
Это Мы! Склепали Палантир!
Мы сильны, как юные гориллы
И умны, как старый Митрандир!
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и гор,
Эту землю дружно забираем,
Впереди нас — батька Феанор!
Посмеялся Эли Бар–Яхалом.
Исполнив это, Гарав с запоздалой опаской посмотрел на на Элронда. Но Владыка Раздола… хохотал — почти беззвучно, но искренне, запрокидывая голову.
— Вообще–то такие они и были, — вдруг сказал он. — Но знаешь… — и он положил палец на губы мальчишки. — Не превращай умение смеяться над великим и великими в ремесло. Один раз — можно. А если это войдёт в привычку…
— Прости… — пробормотал Гарав. — Я понимаю.
— Надеюсь.
— Понимаю, — уже уверенно кивнул Гарав. — Прости, мастер Элронд. И вот… послушай ещё…
Эту песню пел в деревне у фородвэйт Эйнор. Гарав просто перевёл.
— Отцовское наследство мы добыли,
Его у нас теперь не отобрать.
Но обжигают руки Сильмариллы…
Как страшно мы с тобой ошиблись, брат!
Нам Клятва жить спокойно не давала.
Сражаться в ослеплении своем
Готовы были мы хоть против Валар,
Хоть против мира целого — вдвоем.
Никто на нас оружие не поднял,
Никто нам к бегству путь не преградил.
Но не уйти ни от огня в ладонях,
Ни от огня отчаянья в груди.
Так значит, пали зря отец и братья?
Мы Право потеряли, зло творя.
Убийства в Альквалондэ, в Дориате…
Шесть сотен лет войны и крови — зря?!
Над Средиземьем битвы пролетели,
Лик мира изменил Великий Гнев,
