— Поэтому имейте в виду, что я не знаю, в какой точке Суонна мы окажемся.
— Да понятно, понятно, — перебил его Михаил. — Пошли уже.
Глава 9
В которой Руфус узнаёт знакомые места, занимается демагогией, а Фёдор находит искомое и заставляет Мишу с Леной взяться за руки
Слова Тео о том, что портал способен вывести их где угодно, не соответствовали действительности. Руфус это прекрасно понимал, как, вне всяких сомнений, понимал и сам Тео. Люди любят обобщать, в том числе и там, где это не требуется. Обобщения более коротки и ёмки, а детали… детали не так важны.
Если монолиты на Суонне (как и их тени в иных мирах) встречались повсеместно, исключением не были ни южные пустыни, ни обледеневшие горы дальнего севера, ни затхлые болота севера ближнего, то мэллорны — вернее, их тени — присутствовали далеко не везде. Оказаться посреди бескрайних, напоённых удушливой жарой песков или, скажем, среди вечных льдов, путникам не грозило. Как и выйти из портала где-нибудь на дне реки или, упаси Сирилл, океана. С одной стороны, это было неплохо. Многие путешественники, на свой страх и риск отправившиеся по неизведанным маршрутам из Суонна, не вернулись именно потому, что тени монолитов вполне успешно выполняли возложенные на них задачи и тогда, когда пребывали в местах, с жизнью человека малосовместимых. С другой стороны, рассчитывать на то, что тень мэллорна будет произрастать, скажем, в саду Великого Магистра в Сириборге, тоже не стоило. Лес — наверняка. Если сильно повезёт — более или менее обычный лес на территории, подконтрольной Ордену. Если удача отвернётся…
Удача отвернулась, но Руфус не удивился. Бывает. Под ногами хлюпала грязно-зелёная вода, норовя забраться в сапоги, чёрные корявые деревья, местами щеголявшие тёмной листвой, местами голые, почти полностью перекрывали обзор. Теодор, нырнувший в портал первым, уже добрался до относительно надёжной кочки и явно раздумывал — освободить ли сапоги от дурнопахнущей жижи или не стоит стараться.
— Где мы, Руф?
— Думаю, где-то на северной границе владений Ордена, — меч экзорциста неспешно покинул ножны. — Мглистые болота. Плохое место.
— Догадываюсь, — хмыкнул Тео. — Ты рассказывал, как ваши ребята ведут в этих краях бесконечную войну.
— Земли Ордена бедны лесами, — Руфус испытывал некоторую необъяснимую потребность принести спутникам извинения, словно он был виноват в том, что мэллорн забросил их именно сюда. — Мне три раза приходилось покидать Эллану с помощью этих, простите, проклятых деревьев, и все три раза точка прибытия, мягко говоря, не радовала. На юге пустыни и океан, севернее начинаются пустоши, а дальше — ледники. Здесь самые обширные леса и, очевидно, большая часть теней мэллорнов сосредоточилась в этих болотах.
— Выберемся.
Над затхлой водой сгустилось зеленоватое облачко и тут же рассеялось, открыв тонкую фигуру Леночки. Девушка по инерции сделала шаг, тут же оступилась и рухнула бы в воду, если бы Руфус не поддержал её.
— Какая… гадость.
— Кто бы спорил, — экзорцист помог девушке добраться до кочки. — Эти болота огромны. И трясин хватает, так что поосторожнее.
Хлюп… шлёп… плюх… В чём разница, спрашивается? А всё очень просто. «Хлюп» — это сапоги. Выливай из них воду, не выливай — всё едино, через шаг она уже снова наполняет обувь по самые края голенища, поскольку ни дорог, ни тропинок, ни достаточного количества относительно плотных кочек здесь нет. Болото без конца и края. «Шлёп» — это каждый шаг, когда то торопливо, то осторожно опускаешь ногу в подёрнутую ряской тёмную жижу и не знаешь, на что наступишь — на более или менее плотный слой пропитанной влагой почвы, на скользкий корень или на какую-нибудь гадину, притаившуюся у самого дна и размышляющую, то ли укусить, то ли удрать побыстрее. Ну а «плюх» — это когда ты всё-таки наступил на упомянутый корень или гадину и, поскользнувшись, летишь головой (мордой, как правило) вперёд в эту самую жижу, успевая лишь закрыть рот, дабы не обменять рвущиеся наружу ругательства на изрядную порцию болотной воды.
Отряд брёл через болото уже часов пять. Именно «брёл» — силы были на исходе, ноги переставлялись с трудом, а выглядели все так, что их вполне можно было принять за некую болотную нечисть, шляющуюся в этих недобрых местах в поисках какой-никакой добычи. Об отдыхе не заговаривала даже вымотавшаяся больше остальных Лена — понимала, что отдыхать тут просто негде. Стоило остановиться, и дно тут же начинало поддаваться давлению, расползаться, норовя проглотить усталого путника. Один раз она всё-таки попыталась перевести дух, прислонившись к показавшемуся устойчивым дереву — мало того, что с веток ей на голову тут же свалилась жирная, с небольшой огурец размером, пиявка, так и деревце тут же поддалось, резко склонилось, словно корневой системой не обладало в принципе, и Лена в очередной раз упала, не успев толком среагировать и как следует хлебнув вонючей воды.
Как и следовало ожидать, наиболее бодрым выглядел Фёдор, несмотря на то, что его дорожный мешок оказался самым тяжёлым. Миша, явно непривычный к путешествиям по болоту, старался держаться гордо и независимо, однако это не слишком удавалось — трудно принимать мужественный вид, будучи с ног до головы облепленным грязью. Но он хотя бы пытался. Ник… Николаус дер Торрин выглядел жалко. Мало того, что он толком не пришёл в себя после полученных ожогов и отравления, так ещё и столичный житель… Руфус поглядывал на подопечного с искренним сочувствием — юноша вырос среди тех, кто лозунгу «лучше плохо ехать, чем хорошо идти пешком» однозначно предпочитали краткий «лучше хорошо ехать». Парень совершенно не приспособлен к длительной ходьбе, вот и сейчас еле двигается, болезненно морщась при каждом шаге. Наверняка снова сбил в кровь ноги… хотя в мокрых сапогах это и неудивительно.
Сам Руфус, хоть и испытывал отвращение к болотам, к столь неприятному для всех путешествию относился довольно равнодушно. В юности, задолго до достижения звания экзорциста и получения назначения в относительно безопасный Сольфелл (периодические появления порождений Зла в расчёт можно не принимать, они везде встречаются, бывает, что и намного чаще), ему приходилось участвовать в действиях Ордена на севере, как раз на границах этих самых болот. Он тогда был моложе, выносливее и равнодушнее ко всяким неудобствам… ну или старался выглядеть таковым, дабы не огрести вал насмешек от более опытных товарищей. Постепенно привык и к болотам, понял, что хоть места здесь и опасные, но при должном внимании и чуточке везения выжить можно и здесь. Отряды не раз уходили вглубь болот на несколько часов, а то и на пару-тройку дней — как правило, в надежде найти и уничтожить гнездо каких-нибудь тварей до того, как те подрастут, заматереют и решат попробовать на прочность орденские заслоны.
К тому же вокруг было тихо. Либо им везло, либо, в полном соответствии с доведённой Зантором Клуммом информацией, все твари двинулись к южной границе северных болот с расчётом сломить сопротивление орденских отрядов и прорваться к городам и сёлам.
Правда, помимо порождений Зла, болота славились и обилием обычной живности, способной доставить неосторожным путникам кучу неприятностей. И тот факт, что кроме заурядных водяных змей, очень ядовитых, но почти слепых и неспособных прокусить плотную кожу сапог, им пока никто не встретился, заставлял насторожиться. Что-то распугало местных тварей… что-то, пока не показывающееся на глаза, и от этого становящееся особенно опасным.
Внезапно Руфус замер, поднял руку, требуя от спутников последовать своему примеру, и неторопливо потащил из ножен меч. Тео тут же шагнул вперёд, готовясь принять удар на себя. Хоть его раненая рука пока действовала не слишком хорошо, экзорцист не обольщался — и с одной рукой суашини будет куда опаснее, чем все остальные члены отряда вместе взятые.
— Что-то заметил? — оборачиваться Тео не стал.
Его взгляд обшаривал колышущуюся поверхность болота, на мгновение замирал, осматривая кажущиеся подозрительными кочки, цеплялся за тонкие корявые деревца, путался в зарослях колючего водяного кустарника. Пока шли, Теодор уже успел объяснить Руфусу, что на Земле кустарник на болоте означал если и не присутствие сухого участка, то, как минимум, относительно надёжное, свободное от трясин дно. Здесь же всё происходило с точностью до наоборот. Водяной кустарник — та ещё дрянь… хлипкими, способными легко порваться корешками он не столько укреплял, сколько разрушал торфяной слой. Именно у зарослей легче лёгкого было угодить в трясину.
