– Почему я уникальная? Чем?
– Мне Наран говорил, что ты сидела на его Натоне. Это так? – он отодвинул меня и заглянул в лицо.
– Да.
– В этом твоя уникальность. Ты можешь сесть на любую ниясыть.
– И что тут такого? – я опустила голову так, что смотрела на собеседника из-под лба подозрительными глазами.
– В том, звездочка моя, что это очень особенный, редкий дар. Такое в истории Иридании было всего несколько раз. Это были женщины. Шиасу. Их называли… заметь их, а не их ниясытей… Королевами ниясытей, - и чем дальше, тем больше горели его глаза. - Пойми, никто не может сесть на чужую ниясыть. Наездники летают ТОЛЬКО на своих ниясытях. Именно поэтому, это уникальный дар.
– Но я сидела только на Натоне!
– Я спросил у Лирита, не возьмет ли он тебя без меня?
– И что он ответил?
– Возьмет. И мало того, понесет туда, куда ты ему прикажешь без каких-либо вопросов.
– А как же ты?
– Он останется навсегда моим нуром, но если ты позовешь, он откликнется. Ты не думай, что ниясыти слишком привязаны к своим наездникам. Да, меж ними есть невероятно крепкая связь, но ниясыти не зависят он людей настолько, что не в силах отказаться от связи с ними. Они наши партнеры, а не зависимые придатки. Были редкие случаи, когда после долгого времени совместных полетов, нуры и ниры оставляли своих наездников. Не спрашивай, почему. Не знаю. История это умалчивает. Но такое было. И бывало такое, что человек умирал, а ниясыть выбирала себе другого человека в наездники. Они сами решают, кого брать на спину, а кого нет. Мир ниясытей, как и их возможности, до сих пор остаются нераскрытыми. Это тебе говорю я – человек, изучающий биологию ниясытей всю свою жизнь. К разгадке тайны привязанности ниясытей к тем или иным личностям я так и не нашел. Как и то, почему они ценят в людях не их таланты и возможности, а их качества, такие как способность любить, понимать, сочувствовать. Это для меня загадка, - Лахрет пожал плечами.
Я слушала его, а в голове родилась идея. Говорить Лахрету о ней не решилась, но попробовать стоило.
– Лахрет…
– Ммм…
– Разреши, я пойду к Забаве. Я переживаю, как она там одна на настэ без меня.
– С нею Лирит, не переживай.
– И все-таки…
– Хорошо, - он улыбнулся, взял меня крепко за руку и повел наверх по рядам между секторами.
Мы подошли к узкой высокой двери под балконом.
– Это путь на настэ, - произнес Лахрет, открывая мне дверь.
Я оглянулась, задрав голову вверх. Там, у окна по всему радиусу зала восседало на настэ много ниясытей. Я иду к вам! Ждите! Поймала заинтересованный взгляд маленькой малышки, прильнувшей к стеклу. Она поняла, чего я хочу. Перед тем, как закрыть за мной дверцу, Лахрет шепнул:
– У тебя пол часа. И пожалуйста, будь осторожна. Я сказал Лириту, чтобы он за тобой присмотрел, чтобы ты случайно не свалилась с настэ.
Я обернулась, одарив его загадочным взглядом:
– Все будет хорошо.
Я оказалась в узком коридорчике, который вел к винтовой лестнице. Сверху откуда-то лился яркий свет. Прижав к груди кулак, попыталась собраться с мыслями и унять лихорадочную дрожь. Я должна всем доказать, что я не маленькая глупышка. У меня есть дар. Уникальный дар. И, чтобы помочь Лахрету, придать вес и его, и своим словам, я должна утереть всем нос! И я это сделаю!
– Лана! Лана! Лана! Ты здесь! – завопила Забава, когда я ступила на решетчатую довольно широкую платформу.
Я присела и раскрыла объятия, куда с удовольствием устроилась моя кроха. Ощущение полноты захватило меня. Быть рядом с нею – счастье. Она стала мне нужна, как воздух. Столько радости, восторга. Нет ничего лучше, чем быть рядом с тем, кто любит тебя. Это наибольшая потребность любого человека. Любить и быть любимыми. На миг все потеряло значение. Сердце затрепетало в горячей любви к этому еще маленькому, неокрепшему созданию.
– Лана! Мы погуляем теперь? С Лиритом хорошо, но я ведь люблю тебя! – она мигнула глазом. – А ты меня любишь?
– Моя хорошая девочка! Конечно, я тебя люблю! – я смеялась и гладила ее подставленные надбровные дуги.
– Я же говорила! – она горделиво оглянулась на некоторых ниясытей. – Она мне всегда говорит, что любит меня! – потом она снова обратилась ко мне: - Я всем здесь похвасталась, что ты часто мне это говоришь! А они не верят! Говорят, что люди скупы на чувства и слова, а особенно женщины. Я же им всем сказала, что ты – особенная. И ты меня очень любишь! Я это знаю. Чувствую, - она самодовольно расплылась в счастливом подобии улыбки в ниясытьском исполнении.
– Ты хвасталась другим?
– Да!
– А ты не боишься, что они меня у тебя украдут?
– Нет! Ты моя! Я тебя слышу! Везде и всегда! – она даже собралась обидеться на меня, что я в ней сомневаюсь.
Я ощутила на себе любопытные взгляды и оглянулась. Рядом восседало две королевы и три ниры. А за ними сидел Лирит. Все, не мигая, следили за мной и Забавой.
– Слушай, Забава, а если я сяду на кого-нибудь из них, ты рассердишься? – неожиданно спросила я ее.
Она непонимающе мигнула. Я попыталась объяснить:
– Вот смотри. Ты похвасталась. Они согласились. Я попросила их прокатить меня на их спине. Они опять согласятся. Ты обидишься?
Она опять мигнула.
– Но ты же сидишь иногда на Лирите. Я не сержусь. Ведь я же знаю, что ты меня все равно любишь…
– Конечно, моя хорошая! – я пожурила ее. – Ну, тогда давай, знакомь меня с теми, кому ты хвасталась!
– Ладно! Тогда пошли, - Забава проскользнула мимо меня и деловито подошла к той, что сидела к нам ближе всего.
Это была королева! И в ее глазах горел немалый интерес. Забава, выделисто выпятив грудь, уселась рядом, и я ясно услышала ее возглас:
– Шима! Вот моя Лана!
Я внимательно всмотрелась в королеву. И хочу сказать, кстати, впервые видела королеву вблизи. Если моя Забава была по-детски угловата и корява, то эта… все линии словно вырезаны искусным мастером из серебряного гранита. Она поочередно моргнула двумя веками, верхним и внутренним. Я постаралась произнести как можно мягче и теплее, думая только о том, какая она красивая и хорошая:
– Ну, здравствуй, Шима!
Восхищение возрастало с каждой секундой. Появились уже знакомые ощущения восторга, как когда-то, когда я впервые увидела ниясыть. Снова появилось сильнейшее желание погладить, сесть на плечи. И в то же время сомнения. Я машинально подняла руку и коснулась носа королевы. Сперва меня ударило как статическим напряжением, но я не отдернула руки. Потом усилился ее особый аромат, аромат клубники с примесью каких-то специй. Кожа ее была горячей, как и у моей Забавы, мягкой и шелковистой. Я скользнула ладонью по надбровной дуге через затылочную пластину к шее. Она довольно прогнулась и уже так мне знакомо заурчала. Шима приняла меня! Осознание этого холодной волной окатило меня. Лаская ее плечи, предплечье, я продолжала думать о том, как я рада, что познакомилась с нею. Она уткнулась носом мне в спину, и я отчетливо стала ощущать поток ее мыслей.
