Нелюдь скрылась за поворотом. Мы с Леопольдом, переглянувшись, поспешили за ней.
— Итак, Дейкстр тебе уже все рассказал? — спросила у меня Тома, как только мы заперлись в нашей с рыцарем комнате.
— Нет, — удивленно отвечаю. — А что он должен был мне рассказать?
— Что ж, значит, не посчитал нужным… — пробормотала нелюдь, нервно прикусив нижнюю губу. — Ладно, тебе все равно это знать необязательно.
— Что мне знать необязательно? — настораживаюсь.
— О наследнике. Тебя это не касается, так что это даже хорошо, что ты не осведомлена.
— И… ты пришла мне об этом сказать? — удивленно выгибаю бровь.
— Нет, я пришла не за этим, а спросила просто так, — вновь улыбнулась Тома. Почему-то на этот раз мне не понравилась ее улыбка. Мой взгляд невольно остановился на огромной корзине.
— Что? Что такое? — заранее пугаюсь.
— Бэйр, пойдем со мной в умывальную, — велела Тома и, взяв корзину, поставленную на пол, двинулась в сторону двери.
— Зачем это?
— Надо… Нет, сын, ты посиди пока в комнате и подожди, тебе сюда нельзя!
Закрыв дверь на щеколду, Тома поставила корзину на высокий деревянный столик и посмотрела на меня.
— Ну что ж, раздевайся, посмотрим, с чем предстоит работать.
— Что!? — округляю глаза.
— Что значит «что»? То и значит: раздевайся!
— Не буду я раздеваться! — возмущенно закрываюсь руками.
— Бэйр, мне велено привести тебя в человеческий вид к балу. И, уж поверь, если мне велено, значит, ты будешь выглядеть, как подобает! — Тома угрожающе сложила руки на груди.
— Вот это оборот!… Тома, я нормально выгляжу и сама могу о себе позаботиться в этом плане! — возмущаюсь, недоуменно смотря на нелюдь. — Кто тебе вообще дал право заставлять меня раздеваться!?
— Дейкстр.
Да, с этим не поспоришь.
— С каких это пор ты его слушаешь? — с подозрением смотрю на экономку.
— С тех пор, как задолжала ему. Так, мне тебя еще упрашивать надо!? Снимай с себя эти половые тряпки, пока я за тебя по-плохому не взялась!
Грозный голос Томы меня испугал, появилось некое чувство безысходности, я вдруг начала понимать, что нелюдь на полном серьезе собирается что-то со мной сделать.
— Бэйр… я же тоже женщина, у меня все устроено точно так же. Тебе нечего стесняться! — сказала Тома таким милым голосом старой доброй подружки, что мне стало еще больше не по себе. — К тому же, я вчера тебя перевязывала и переодевала, так что нет у тебя ничего такого, чего я уже не видела. Сейчас мне нужно всего лишь получше осмотреть твою фигуру.
Помедлив еще минуту, я все же не выдержала выжидающего взгляда нелюди и быстро скинула с себя сапоги и верхнюю одежду.
— Хм… Арланд просто чудотворец, ты ему должна быть сильно благодарна за вчерашнее! Я видела, что с тобой было… невероятно, что все обошлось, — удивленно произнесла Тома, вперив в меня свой рентгеновский взгляд. — Ладно, теперь к делу. Фигура у тебя молодая, лишнего веса определенно нет, но при этом грудь меньше, чем хотелось бы. В целом проблем с одеждой не возникнет… все будет хорошо.
Нелюдь подошла вплотную ко мне и, взяв за подбородок и убрав челку, принялась осматривать мое лицо. Не вытерпев, я отцепила от себя ее руки и отошла на шаг назад.
— Бэйр! — раздраженно прикрикнула на меня Тома.
— А обязательно меня разглядывать, как скот, выставленный на продажу!? Просто дай мне какое-нибудь платье и все!
— Какое-нибудь платье, дорогая моя, тебя не спасет! — нахмурилась нелюдь и резко развернула меня к зеркалу. — Ты только посмотри на себя! Жалкое зрелище!
— По-моему, все нормально, — заявляю, сложив руки на груди.
В зеркале мы с Томой отразились вместе, мне представился случай сравнить себя и ее… хотя нового я ничего не вынесла из увиденного.
Нелюдь была меньше меня, и в росте, и вообще в размерах. У нее были красивые острые черты лица, точеная фигура, проглядывающаяся даже под этим платьем. Кожа у нее была белая… идеальная… глаза сияли, как два изумруда. Из-под чепчика красивым завитком выбивался один недлинный блестящий каштановый локон.
И рядом я, девица значительно крупнее Томы, потому кажущаяся массивнее и грубее. Моя кожу смуглая, кое-где уже появились шрамы, на правом плече россыпь темных родинок, на левом — все бирюзовое. Лохматые волосы, напоминающие скорее звериную гриву, не слишком-то украшают лицо, которое само по себе сложно назвать красивым. Глаза маленькие и узкие, хотя яркие, широкие ноздри, какой-то овальный подбородок… Нет, с Томой я не иду ни в какое сравнение. Впрочем, я это и так знаю.
— Все нормально, — повторяю, глядя в зеркало. — Ты экономка, а я ведьма. Я должна выглядеть так, как я выгляжу.
— Нет, все не нормально, — покачала головой Тома. — Ты — молодая девушка, живешь со взрослым мужчиной, который на тебя даже не посмотрит лишний раз! Вместо того, чтобы обратить внимание на тебя, которая под самым носом, он гоняется за дурнушками вида Марты, или за старухами, как я! Неужели тебя это не задевает? — я закашлялась и сдавленно ответила: «еще бы меня это задевало!», но на мой ответ нелюдь не обратила никакого внимания. — Ты только посмотри на себя, убожество! — указала она на мое отражение. — Кожа грубая, как у мужика, шелушится, губы обветрены, обкусаны, брови, как у Ишимерца, глазки выглядят маленькими и глупыми, волосы, как будто ты дикая какая-то! А это что такое!? Ты посмотри на свою осанку! — резко развернула меня за плечо к зеркалу боком. — Я знаю, что Арланд к тебе неравнодушен… это все знают. Но, поверь, ему понравилось в тебе что угодно, только не внешность! Я плохо осведомлена о твоем внутреннем мире, но удивляюсь, как такой красавец вообще мог обратить на тебя внимание!
На это я даже не знала, что ответить: то, что Арланд что-то ко мне испытывает, удивляет меня ровно так же, как то, что я сама к нему что-то испытываю. Но, несмотря на это, слова Томы все равно сильно меня задели.
— Пусть остается неравнодушным, сколько ему хочется, мне все равно, — отвечаю, хотя и не так уверенно, как раньше.
— Все равно? Очень плохо, что тебе все равно, Бэйр! Пока ты сама не начнешь уважать и любить себя и свое тело, никто другой этого делать не станет. Вот о чем окружающим тебя людям говорит твой внешний вид?
— Бандитам из трактиров, с которыми я в основном и вожусь, не до платьев и румян. Им моя внешность ни о чем не говорит.
— Ошибаешься, — неожиданно сказала Тома, причем так твердо и уверенно, что я даже растерялась. — Каждый из них, увидев тебя, считает своей соратницей, мелкой сошкой, убогой, грязной бродягой-наемницей, готовой продаться за пару монет!
