за собой. Дверь закрылась за нашими спинами; вокруг остались лишь тревога и темнота, наполненные запахом сырости и подземелья. Я зажгла огонек на ладони, и мгла отступила на шаг. Мы стояли у первой ступени крутой каменной лестницы. Помню, девять лет назад я чудом не скатилась вниз, запнувшись о собственные ноги, и выронила свечку, которой прожгла дыру в новеньком платье. Сегодня сгусток огня послушно следовал на шаг впереди, освещая нам путь.
Игла разогнала тени и отпустила мою руку. Мы медленно ступали по ступеням, и при каждом шаге я слышала ее шумное дыхание. Мои руки и ноги окоченели то ли от холода, то ли от волнения. Где-то в углу слышалось копошение крыс, но ничто больше не нарушало могильную тишину гиблого места.
Наконец лестница закончилась, и мы попали в узкий коридор, из которого вели всего три двери. В каждой щетинилось решетками маленькое окошко. Каменные стены словно бы сужались с каждым шагом. Того и гляди раздавят в лепешку, и похоронного костра не понадобится.
Игла подтолкнула меня к первой двери и кивнула на окошко. Привстав на носочки, я заглянула внутрь, но не увидела ничего, кроме мглы. Сгусток огня, повинуясь нервному движению моей руки, разделился на две части, и одна скользнула сквозь прутья решетки. Творец, неужели нам повезло? В тусклом свете я различила скукожившуюся в углу фигурку. Длинные темные волосы змеями разметались по плечам и скрыли лицо. Ида! Это она! Бедняжка забилась в угол, поджав колени к груди, и завернулась в тоненькое одеяло. Так и уснула.
– Она там, – шепнула я, и Игла нервно выдохнула. В свете огня я видела, как дрожала ее рука, когда плотная тьма лезвием перерезала очередную дужку замка. Игла потратила много сил, а ведь мы были всего на половине пути. Только бы она справилась!
– Вроде жива. Дохлятиной не воняет, – протянула Игла, едва мы прокрались внутрь.
Пока я решительно направилась к Иде, она изучала темницу. В просторном помещении был на удивление высокий потолок, а пол устилала солома.
– Здесь не воняет ничем, кроме сырости, – добавила Игла, когда я схватилась за уголок тоненького одеяла. – Разве она не человек? Где отхожее ведро?
Едва эти слова повисли в воздухе, я дернула одеяло, и голова с длинными волосами покатилась по полу. Я взвизгнула от неожиданности, но вдруг поняла, что это… чучело. Мешок с нарисованным лицом!
– Что… – Игла не договорила.
Из мешка вырвался искрящийся вихрь и заполнил собой всю комнату. Он хлестал нас по щекам, не давая сойти с места, а сам вопил так, что закладывало уши. Всего пару секунд я бестолково отбивалась в надежде призвать пламя, но оно тухло в бешеном потоке искр. Миг, и с потолка на нас с Иглой осыпался порошок, который тут же забился в нос, рот и глаза. Я осела на колени, кашляла и отплевывалась, но бесполезно – все новые и новые клубы порошковой пыли в сумасшедшем вихре забивались обратно.
Нас услышат. Точно услышат! Сейчас сюда сбегутся все шавки Айдана. Он ждал меня. Это он оставил ловушку. Мысли прыгали, путались и ускользали. Нос горел от порошка, перед глазами плясали искры, они складывались в лица, полные боли и ужаса, а я сама падала во мглу. Она поглотила мое тело, которое рухнуло на каменный пол, но я уже этого не почувствовала.
Глава 21. Неслучившаяся жизнь
Амаль
Кто-то хлестал меня по щекам, отчего голова моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Чья-то нога врезалась мне в бок, я застонала и свернулась в клубок. Я старательно сдерживала тошноту, поскольку мир ходил ходуном даже с закрытыми глазами. Открыть их я боялась. Что сделает Айдан, когда приду в себя? И что он уже успел сотворить с Иглой?
Мысль о ней вернула мне немного смелости, чтобы поднять веки и всмотреться в мутную фигуру надо мной. Фигуру в платье… это был не Айдан…
Я сморгнула слезы и наконец увидела ту, что с такой ненавистью била меня по щекам. Ида. Живая, здоровая, прилично одетая и даже цветущая. Длинные косы исчезли. Теперь в ее волосах поблескивал золотой венец, венчавший прическу, а в ушах покачивались тяжелые серьги. Синее бархатное платье никак не вязалось с должностью служанки.
Почему Ида не томилась в темнице? Меня направили именно сюда, притупив бдительность пустым имением и защитой, которую так и не обновили. Не зря я не верила в случайность этих совпадений. В чучеле ждала какая-то нечисть, порошок усыпил нас, а теперь Ида с видом хозяйки целой провинции смела прикасаться ко мне и даже бить!
Она держала в свободной руке масляную лампу, и в мягком свете я ясно различала презрение, изуродовавшее красивое лицо.
– Ты… почему ты… – кое-как просипела я и закашлялась. Горло саднило, словно меня накормили сухой землей.
– Почему я что? Помогаю твоему брату? Да потому что полностью с ним согласна, – победным тоном сообщила Ида и поднесла лампу ближе к моему лицу. Похоже, она желала увидеть страх и насладиться им. – Ты виновна в смерти девушек в Вароссе, виновна в смерти Дании! Лучше бы подохла ты одна, чем все они! Ты сожгла собственного брата! Ты даже не человек, раз способна на такое!
– Тебя Айдан в этом убедил? – хмыкнула я и, желая побольнее уколоть служанку, добавила: – Спишь с ним, шлюха? Еще и повторяешь каждое его слово. Слуги Айдана убили восьмерых моих солдат. Ты же знала их, Ида! Неужели не жалеешь хотя бы их?
– Это ты виновна в их смерти. Все твои солдаты в опасности только из-за тебя, – прошипела Ида и вновь пнула меня.
Я зарычала от злости и попыталась встать, но повалилась обратно, когда она уперлась ногой мне в грудь и что есть мочи оттолкнула. Тело не слушалось и напоминало бесполезную груду мяса.
– Беркут умер, защищая тебя!
– И ты в память о нем тут же легла под нового воеводу? Только бы выбить себе хлебное местечко?
– А что в этом плохого? Я не хочу закончить, как Дания.
– Вот только попадись мне, мразь!!! Я придушу тебя голыми руками!!! – раздался вопль Иглы, донесшийся из окошка в двери. Творец, она осталась в живых! Сидела в соседней темнице и могла слышать нас. С сердца в тот же миг свалился груз.
– Иголка, ты в порядке? – гаркнула я, не обращая внимания на Иду, чем заработала очередной ощутимый пинок в поясницу. Боль отрезвила меня, как и ответный крик
