Вместе с Мойертахом, который выучился ездить верхом незнамо когда и как — сам он об этом умалчивал, — Зорко огибал слева большой лесной остров. Справа лежал открытый некошеный луг, а за ним опять начинался сосновый лес. С другой стороны лесок обходили их соратники — молчаливый белобрысый калейс Парво и венн Кисляй из рода Барсука. Через лес прямиком поехали трое — все венны: Мерга из Лосей, Неустрой из Гирвасов и Саврас из Лесных Котов. Гирвасы и Барсуки жили вовсе недалече от Серых Псов, и от них Зорко получил вести, что у родного печища степняками покуда и не пахло.
Семеро всадников шли дозором. Гурцатовых полчищ ждали, но покуда они не показывались. В пятидесяти верстах к закату и полуночи стояло самое окраинное из веннских селений в этих местах — невеликое печище рода Дербника. Впереди, к полудню, быстрая и довольно широкая река Студенка несла свои красновато-черные от глинистых берегов воды к Светыни. Как раз до Студенки и поручил дойти дозором сотник Чурило. А слева и справа, еще верстах в пяти — десяти, пробирались к границе со степью другие отряды и дозоры, отыскивая затаившегося врага.
За Студенкой еще тянулись леса и перелески, но венны там уже не селились, а только ходили охотиться. Мало было веннских селений и на левом берегу Светыни, где за болотами начинались горы, которые некогда перевалили предки Серых Псов, и опять-таки степь.
Лошади шли спокойно, помахивая хвостами. В месяце березозоле еще нет назойливых мух и дышится на лугах и в лесу легко. В воздухе еще свежо и даже пахнет недавним талым снегом, а в глубоких распадках и оврагах снег иной раз лежит и до середины травеня-месяца. Луг был зеленый, приветливо покачивали головками полевые цветы, волнуемые легким ветерком. Вокруг был только птичий щебет, и черный пес, повсюду неотступно сопровождавший Зорко, рыскал где-то в поднявшихся уже травах: то ли отыскивал мышей, то ли попросту забавлялся.
Зорко поначалу хотел оставить собаку на становище, но потом передумал: если ветер потянет незнакомый запах, пес первым насторожится и даст людям знать о неожиданности. Узнав об этом намерении, сотник только поддержал его. Но ветер был слаб и дул то в одну сторону, то в другую, а потому опасность дальнего выстрела из лука витала над мирным краем. От Снерхуса, да и не только от него, Зорко слышал, как бьют из луков кочевники, и радости от этих рассказов было немного.
Но покамест все было тихо, и Зорко с Мойертахом благополучно обогнули лесок. С бугра, засыпанного золотистой хвоей, навстречу им выехал на гнедом коне чернявый, невысокий и плотный Неустрой.
— Чисто в лесу, — возвестил он негромко. — У Савраса лошадь захромала, в нору ногой угодила. Кисляй его назад отослал, а сам влево поехал. Тихо ли все?
— Тихо, — отвечал Зорко. — Здесь ждать станем. Потом далее двинемся.
Зорко был старшим в этом дозоре, хотя Мойертах был поискуснее во владении мечом, а Парво уже успел повоевать. Но Мойертах плохо говорил по-веннски, а Парво и сам сразу отказался верховодить, потому как плохо знал лес.
Вскоре появились Парво, Кисляй и Мерга. Калейс и его спутник из рода Лося тоже ничего не приметили. Лес, что был за лугом, примыкал к Студенке и должен был продолжаться на другом берегу, как говорили дербники.
— Как здесь ехали, так и далее пойдем. Я с Мойертахом выше по течению, ты, Парво, с Мергой — ниже, а ты, Неустрой, с Кисляем сквозь лес пойдете. Через луг галопом пойдем, а там потише. За лесом смотрите в оба, коли даже до него без помех доскачем. А пуще осторожнее держитесь, когда к реке подходить станете. Далее, если и на реке все тихо, вверх по течению двинемся, а тебя, Мерга, назад пошлем, чтобы доложил Чуриле. Все ли ясно?
Ответа не было.
— Тогда исполняйте, — велел Зорко и первым пустил свою серую лугом. Из разнотравья тут же вынырнул пес и помчался вслед за лошадью, ничуть не уступая ей в беге.
Сзади послышался топот копыт — это Мойертах скакал следом, а четверо остальных разъезжались в свои стороны. Лес приближался быстро. Это был березняк, перемежаемый кое-где осиной, светлый и приветливый. Сквозь него неплохо было видно, но лишь поверх кустов, а подлесок оказался густым. Зорко знал, что коньки у степняков невысокие, а потому даже конный мог схорониться в таких кустах, и венн приказал собаке охранять. Пес потянул воздух, долго прислушивался, потом посмотрел на Зорко вопросительно и побежал вперед. Опасность им пока не грозила, но на свои песьи дела спутник Зорко и Мойертаха уже не отвлекался, только смотрел, как бы не случилось чего с хозяином.
Так они проехали опушкой версты две, иногда заглядывая неглубоко под сень деревьев. По-прежнему лишь птичий щебет сопровождал их и легкий ветер едва шевелил русые волосы Зорко.
Выехали к Студенке. Берег здесь был невысоким и землистым, поросшим густо камышом. Стремнина была посредине реки, оказавшейся в этом месте саженей в семьдесят шириною. На противоположном берегу и впрямь поднимался лес, и был он куда больше того, который только что обогнули Зорко и Мойертах, так что и глазу не видно было, где он кончается.
У самой воды камыш был столь высок, что мог скрыть всадника, а по кромке петляла не то чтобы тропка, но полоска плотной земли, по которой лошадям удобно и мягко было ступать.
Дозорные переждали некоторое время, присматриваясь и прислушиваясь к тому, что делается за рекой, но, кроме ветра в камышах, ничего не услышали. Заросли у левого, противного, берега не были столь же высоки и часты, и Зорко с вельхом могли видеть, двигаясь по берегу своему, что происходит на другом.
Они проехали еще с полторы версты, когда Зорко почудилось, будто ветер, дунувший вдруг с воды, донес отзвук человеческого голоса, вроде крика.
Венн немедля остановил лошадь, то же сделал и Мойертах. Зорко ждал нового порыва с реки и, дождавшись, снова поймал краем слуха выкрик, резкий и непонятный.
— Слышал? — почти одними губами спросил он вельха.
— Нет, а что? — так же беззвучно отвечал тот по-вельхски.
— Кричал кто-то, — пояснил Зорко.
Мойертах посмотрел на него с удивлением.
— Может, наши? — заметил он.
— С реки! — покачал головой Зорко.
Ветер подул в третий раз, и теперь до Зорко уже явственно донеслось далекое «йа-х-хэй!» или что-то похожее. На этот раз услышал и Мойертах, а пес, мигом настороживший уши, заворчал неприветливо, замерев и вытянув вверх сколь возможно шею: он явно поймал чутким носом чужой запах.
— Спешиться! И за бугор этот. — Зорко показал на невысокий — сажени полторы над камышами — бугор, заросший зеленой муравой и заваленный обломками растрескавшегося камня.
