— Анфен? Того человека с мечом звали Анфен?
Похоже, эта новость ее обрадовала.
— Да, — произнесла Тень. Она попыталась вспомнить, что именно случилось, но последовательность событий ускользала, размывшись. Осталось лишь главное. — Я пыталась сразиться с ним. Он порезал меня. Было больно.
— Он ранил тебя?! Как?
— У него есть меч, обладающий такой способностью.
— Где это произошло?
Тень снова указала рукой на север:
— Далеко. Я убежала. Пришла, чтобы увидеть тебя.
Сиель очень осторожно подбирала слова:
— Тебя не раз уже обманывали, Тень. Я буду говорить с тобой правдиво, насколько это возможно. Я не знаю, что ты такое. Тебя создал человек по имени By. Он твой отец, не Эрик. Я не могу сказать, зачем он сотворил тебя. Возможно, на этот вопрос не в силах ответить даже он сам. Но если ты отнесешь меня к нему, к Эрику то есть, я буду у тебя в долгу.
— Почему?
Она моргнула, не понимая суть вопроса:
— Что — почему?
— Почему ты хочешь увидеть его, а меня — никогда? Мы ведь выглядим одинаково, он и я.
— Нет, вы выглядите не одинаково.
Неприятное новое чувство прошло по всему телу, просочившись ручейком яда вглубь. Как будто Сиель поранила ее точно так же, как меч того человека. Если девушка может ранить ее, почему она не должна ответить тем же? Их разговор превратился в дуэль — нет, она превратила его в дуэль. Тень не знала, как использовать невидимое оружие, к которому прибегла девушка, боль, которую она вызвала, причиняли только слова и выражение лица. И от этой боли начинала кружиться голова.
А Сиель спокойно наблюдала за ней, не отреагировав даже в тот момент, когда ее глаза внезапно расширились, затягивая Тень внутрь. Челюсть тоже отвисла; изо рта теперь вылетали звуки, которые должны были испугать Сиель. Мужчины и полувеликан, услышав их, подошли к выходу из пещеры. Девушка упала к ней, подчиняясь притяжению, но на ее лице по-прежнему было все то же выражение, говорившее о том, что она готова встретить свою смерть здесь и сейчас, а не страх, как у остальных, знавших, что сейчас погибнут. Ей не было никакого дела до того, что она, возможно, останется лежать здесь сломанной и бездыханной куклой!
Тень до такой степени запуталась в ее чувствах, что некий жизненно важный кусок ее сущности, сохраняющий ее собственную целостность, ослабел и был готов в любой момент разбиться. Она гневно вскрикнула и оттолкнула девушку обратно на валун, на котором она сидела, глядя, как ее тело ударяется о камень и безжизненно падает на землю. Тень рванулась с места, не зная, оставила ее живой или мертвой, сломанной, как кукла, упавшая с большой высоты, но по-прежнему прекрасной, лежащей неподвижно на тихой зеленой поляне.
Эрику приснилось, что Сиель мертва, и сон был таким реальным, что он искренне удивился, проснувшись в уютном гнезде дрейков, греясь о бок храпящего Кейса. Снова заснуть он уже не смог. Осталось только гадать, был ли этот сон навеян ее духом, желающим попрощаться. Он был настолько убедительным, что глаза защипало от слез.
Азиель забыла о своей гордости — точнее, предпочла на время не вспоминать о ней — и лежала теперь прижавшись к Эрику, словно он мог защитить ее от кошмаров. Ему казалось вполне вероятным, что во сне девушка снова видела Тень. Иномирца до сих пор не оставлял в покое вопрос, почему она простила его за то, что он похож на Тень, хотя Сиель так и не смогла этого сделать.
Когда наступил рассвет, Эрик встал у выхода из пещеры, глядя на белоснежный Замок в виде дракона, до которого осталось не больше дня пути, если Кейс полетит прямо к цели. При виде потоков воздуха, круживших над строением, у него перехватило дыхание, стоило ему взглянуть на них немного по-другому — великан, с бешеной скоростью вращающий разноцветными руками, медленно сменился звездой со смутными, плохо прорисованными контурами, такой огромной, что верхние концы наверняка царапали белоснежную крышу неба.
Эрик догадался, что это — сила, собирающаяся вокруг создаваемого бога, бога по имени By. «И моя судьба неразрывно связана с ним», — подумал Эрик, удивившись, словно эта мысль была для него внове. Отчасти, впрочем, так оно и было; иномирец пытался поверить, что попал сюда по чистому случаю, не более, однако внезапно в его сознании появились другие предположения — что он действительно был спасителем этого мира, с самого начала, героем из комиксов, в которые он нырял, возвращаясь после долгого трудного дня в офисе. В конце концов, ведь не просто так он попал в Левааль…
Это было абсурдно. Но, с другой стороны, разве то, что здесь происходит, менее абсурдно? Эрик попытался отыскать в своих воспоминаниях о прошлой жизни нечто способное разрешить дилемму, доказательство того, что в Леваале он оказался совершено случайно. Однако ничего не нашел. Разум словно превратился в чистый лист, с которого стерлось прошлое, коего то ли никогда не было, то ли оно оказалось сном, струящимся мутным песком, ускользающим сквозь пальцы памяти.
Луп проковылял мимо него к обрыву и пустил струю через край уступа, опасно покачиваясь вперед-назад, как будто гравитация, стремившаяся утянуть жалкого человечка в пропасть, не оказывала на него воздействия. Эрик уже успел понять, что Луп гордится мощной струей, которая так громко журчит — в его-то годы! Точно так же он гордился сильным телом, обильно усеянным курчавыми белоснежными волосами, которое и не собирался скрывать под одеждой. По-прежнему держа пальцами член, он одарил Эрика беззубой ухмылкой, словно говоря: «Впечатляет, а?» — а затем уставился на замок, забыв обо всем на свете.
— Чтоб Духи меня выпотрошили заживо! Посмотри на небо!
Они какое-то время следили за медленно вращающимися лучами звезды, не говоря ни слова. То и дело тонкие полоски просачивались откуда-то сверху, присоединяясь к ее сиянию, вливаясь в общую массу силы; другие лучи, напротив, откалывались, словно были живыми существами, которым настала пора покинуть родительское гнездо.
— Ничего хорошего из этого не выйдет, — вздохнул Луп. — Ну да ладно, нам нужно свое дело закончить. Вечно жить все равно не получится, юноша. Большинству даже время выбрать не дают, а мы смогли. Сегодня — тот самый день. Готов взлетать, Кейс, старикан? Готова, Азиель? Ты отправляешься домой, девочка. Как и мы — туда, откуда мы все пришли, чтобы оказаться в тюрьмах, которыми на самом деле являются наши тела. — Он стер слезу и ткнул пальцем себе в грудь. — Буду скучать по своей старой клетке. Подымайся, наш старый добрый Кейс. Пора лететь.
Дрейк неуклюже встал, зевнул, потянулся, растопырив кожистые крылья с характерным потрескиванием, а затем послушно присел, позволяя людям забраться себе на спину. Азиель — как и каждое утро — выставила мужчин и провела в пещере десять минут в одиночестве, а затем тоже вспрыгнула на спину Кейсу.
