Ознакомительная версия.
— Вы — первые из посторонних, кому довелось увидеть это место, — сказал Занди. — За полтора тысячелетия нога чужеземца не ступала под этот свод, только графы имели сюда доступ. Об этом распространяться непринято, но к старости Занди I значительно повредился в уме. Я не знаю, по причине старости или же длительная близость с Иглой так на него повлияла. Перед самой своей смертью он пожелал, чтобы никто и никогда не смог ею воспользоваться и сделал все, чтобы артефакт не попал в чужие руки.
— Почему он сразу не попытался ее уничтожить? — оглянулась Эйтн.
— Не знаю, — пожал плечами граф. — Никто не знает. Может быть, даже вместе с аборигенами у них не хватило на это сил. А возможно, ему просто не хотелось уничтожать столь ценный артефакт, чьи тайны так и не были им до конца изучены. Напомню, под конец жизни он буквально помешался на Игле. Однако ему не хватило скрупулезности уничтожить все свои записи об этом. Те, что уцелели стали передаваться в нашем роду из поколения в поколение, от отца к сыну, наравне с другими семейными тайнами.
— Неужели никто из ваших предков, зная о существовании такого мощного артефакта так близко, не попытался его найти? — сомнение сквозило в каждом моем слове. Трудно было поверить, что воспитанные в традициях власти местные графы так легко отказались от могущества, обещанного Иглой.
Занди сначала приблизился к постаменту и несколько раз коснулся голограммы, отчего светящиеся письмена заструились еще быстрее, и только потом обратил свое внимание на меня:
— У тебя просто мания спрашивать очевидное. Поверь, Сет, многие пытались. В работах, оставленных моим предком, говорилось об Игле немало, в том числе и о происхождении, но точной карты с пометкой не прилагалось. По правде говоря, я даже не думал, что все это время она оставалась на планете. Мне представлялось логичным увезти Иглу куда-нибудь подальше, туда, где о ее существовании никому не будет известно.
В ответ на это Эйтн не согласилась:
— Возможно, ваш предок считал, что лучшего места, чем Боиджия для Иглы не найти. Недаром же именно здесь он ее обнаружил. Кстати, вы внимательно изучили его записи?
Граф склонил голову набок, прикидывая что-то в уме, затем невесело усмехнулся:
— На самом деле нет. Игла никогда не заботила меня так сильно, как остальных графов. Я не стремился к обладанию божественной силой. Такие забавы подходят скорее отжившим свой век философам с гипертрофированным эго и комплексом неполноценности. Мое воображение куда больше будоражили махди. Да, я несколько раз брал в руки записки Генерала, но внимательно обращался к ним лишь там, где упоминались аборигены. Во все остальное я не углублялся особо. Эту башню в свое время открыл мне отец, а заодно и разъяснил, для каких целей ее спроектировали. Но, опять же, это было не так уж интересно, ведь до Иглы мне дела никакого не было.
Пока Занди говорил, я все приглядывался к голове на позолоченном постаменте. В золотистом полумраке, чуть подсвеченном голубоватыми символами голограммы, она выглядела не такой уж и мерзкой, и на какое-то мгновение я захотел снова подержать ее на руках. Ощущение, как от погружения в теплую воду, накрыло меня с головой; все остальное будто бы осталось за барьером. Между мной и предметом, скрытым внутри черепа, как будто установилась странная связь из невесомых эманаций Теней, по которым мое «Я» неудержимо влекло к нему. Сам того не сознавая, я шагнул в направлении постамента, но тут же наткнулся на выставленную ладонь Эйтн. Чувство взаимосвязи с Иглой распалось мгновенно.
Девушка погрозила пальцем. Якобы в шутку. И, хотя, выглядело все довольно безобидно, тем не менее, был в этом некий не совсем завуалированный намек.
Легкое подозрение заставило меня вчитаться в ее взгляд, однако дальше неуклюжей попытки дело не пошло — прочный мысленный блок Эйтн без напора пробить было невозможно, а рисковать ради сиюминутного любопытства я не решился, поскольку стража уже нервничала и без того.
— Всему свое время, — загадочно проговорила она.
— Лишь бы поздно не оказалось, — ответил я мрачно, с неохотой отворачиваясь.
— Время дорого всем нам, Эпине, не переживай, — сказал граф. — Я не хочу, чтобы мастер Аверре нагрянул сюда, застав нас неподготовленными к его приему, но и торопиться я тоже не собираюсь. Спешка в таком деле может оказаться фатальной, а ты не принадлежишь к числу тех, кому бы я доверил свою жизнь. Лейрам доверять нельзя.
— Ну-ну, — скрестил я руки на груди. — И как это я забыл?
— Приятно слышать, что ты еще в состоянии иронизировать. А то я переживал, что одно лишь присутствие Иглы само по себе выведет тебя из равновесия. Хоть с первого взгляда и не скажешь, но ты, Сет, крепче, чем кажешься.
В ответ я отвесил ему полушутливый поклон:
— Благодарю, что заметили.
Бледное сияние одного из голографических символов упало на лицо Занди, высветив холодную, если не сказать, злорадную ухмылку. Он повернулся к Сай» е и сказал:
— Ты знаешь, что делать.
Не успел я опомниться, как гвардейцы снова захватили меня в прицел.
— На всякий случай, — прокомментировал граф их поступок. — Эйтн, давайте отойдем в сторону, чтобы не мешать Сай» е. Мало ли что может произойти.
— В каком это смысле? — раздраженно поинтересовался я.
Аборигенка уже колдовала над голограммами с таким видом, будто всю жизнь только тем и занималась, что программировала древние компьютеры. Хотя походило все, скорее, на подготовку ведьмовского ритуала — светящиеся символы так и порхали перед ней, точно стая дрессированных светляков. Их игра могла бы показаться занятной, если бы внимание не отвлекали дула бластеров, нацеленные мне в голову. Тем не менее, я пытался понять, не являлось ли знание Сай» ей тонкостей этого ритуала настоящей причиной, побудившей Занди взять ее с собой. Судя по тем взглядам, что бросал его светлость на Эйтн, ответ был положительным. Не оставляла меня в покое и та кровожадность, с которой маленькая и хрупкая на вид аборигенка расправлялась со своими соплеменниками и это в который раз возвращало мои мысли к кусочкам минна, находящимся в моем кармане…
Гулкий металлический скрежет, сопровождавший движение древних панелей в полу, привлек к себе всеобщее внимание. Из приоткрывшейся перед постаментом ниши вылезло громоздкое кресло, похожее на те, что использовали экзекуторы прошлых веков для своих изощренных пыток. К высокому подголовнику и на обоих подлокотниках были привинчены стальные обручи, призванные закреплять жертву в неподвижном состоянии.
Глядя на все эту «прелесть», я не мог удержаться от кривой усмешки:
Ознакомительная версия.
