Ознакомительная версия.
Глядя на все эту «прелесть», я не мог удержаться от кривой усмешки:
— Это что, для меня? Очень мило.
Я все думал, действительно ли они верили в то, что парой ржавых железяк, смогут удержать лейра на этом кресле. Но, как ни странно, просветила меня по этому поводу Сай» я, сказав, что это для моей же безопасности.
— А-а-а… — протянул я, хотя, кто знает, что она имела в виду.
— Садись, Эпине, — отдал команду граф, и два его охранителя помогли мне сдвинуться с места.
С якобы большой неохотой я приблизился к креслу, проговорив Занди:
— С вашего позволения… — И, не дожидаясь такового, опустился на сиденье.
Едва мои руки легли на подлокотники, наручники автоматически сомкнулись на запястьях. Обруч ложемента надежно закрепил голову, так что нельзя было даже слегка повернуть ею вправо или влево — ощущение не самое приятное, но скованность движений — это еще полбеды. По-настоящему пугала неизвестность того, что последует дальше.
И кто после этого станет говорить, что я не идиот?
Однако демонстрировать свою нервозность я не собирался и потому, сделав глубокий вдох, уставился в высушенный лик Рех» има. Кресло намеренно фиксировалось именно таким образом, чтобы взгляд сидящего в нем оказывался на прямой линии с пустыми глазницами головы на постаменте, притом гораздо ближе, чем мне хотелось бы.
— И что дальше? — это был вопрос Эйтн.
— А дальше все зависит от нашего многоуважаемого лейра, — ответствовал граф, и голос у него был слишком довольный.
Едкие фразы так и рвались из меня наружу, но я должен был непременно видеть при этом графское лицо, а пошевелиться не мог. Глаза против воли продолжали вглядываться в физиономию мертвеца, гипнотизирующего меня своими темными провалами. Я просто чувствовал, как мое сознание, словно веревками, привязывается к нему. То мимолетное чувство, что я испытал чуть раньше, вернулось, и на этот раз связь держалась прочнее. Если бы я верил в одушевленность Иглы, я бы решил, что это она медленно и неотвратимо подчиняет меня себе. Это было похоже на притяжение черной дыры, становившееся тем сильнее, чем ближе я к ней подбирался.
Невидимые Тени шептали, протягиваясь от моего мозга к мертвой голове и свиваясь вокруг нас плотным коконом. Все прочее в этот миг стало каким-то малозначительным, несущественным. Исчезли кандалы и кресло, стены, крыша и пол и, даже, Эйтн с Занди, а вместе с ними и все прочие растворились в космическом веществе. Остался только я и Игла, пульсирующая внутри махдийского черепа. В какой-то момент мне стало казаться, что я слышу ее зов, и он еще сильнее затягивал меня в этот водоворот.
Но существовало кое-что, а вернее кое-кто еще — Сай» я — единственный источник неудобства среди всеобъемлющего комфорта, слепое пятно в матрице пространства, непросто обтекаемое Тенями, а, я бы даже сказал, оберегаемое ими. И, что самое поразительное, именно ее присутствие якорем держало меня в реальном мире, не позволяя моему разуму расстаться с телом и захлебнуться струящимися потоками силы. Сознание самостоятельно разделилось на части, дав возможность сконцентрироваться и одновременно ощущать себя в пространстве-времени.
Продолжая одной его частью следовать зову Иглы, я преодолевал скрывавшие ее оболочки, застопорившись лишь единожды, на том слое, который был специально призван прятать истинную мощь артефакта от тех, кто мог ее чувствовать. Занди I с Рех» имом потрудились на славу, но вряд ли они могли предположить, что Игла сама подпустит к себе элийра. Легкий толчок воли и прочнейшая минновая скорлупа треснула, точно яйцо, обнажив маленький и неприметный осколок кости, выточенный в форме иголки с небольшим навершием из серебристого камешка. Во всяком случае, именно такой она предстала глазам всех остальных, находящихся в башне. Мне же Игла казалась пульсирующим сгустком энергии, истинный потенциал которого не поддавался измерению.
Никто из стоявших позади меня не подозревал о тех изменениях, которые протекали здесь на уровне субатомных частиц. Они лишь видели прикованного к креслу лейра, игравшего в «гляделки» с головой махдийского жреца. Единственное, что досталось на их долю, это наблюдать за тем, как медленно древние кости, обтянутые иссохшей кожей оседают и плавятся, точно восковые, как ставший мягким череп, точно патока, растекается по плоскости постамента неравномерной серой лужей, оставляя за собой разбитый кокон, а в нем едва приметную иголку.
Я обмяк, едва все завершилось. Страшась даже думать о том, что все могло сложиться неудачно, я облегченно переводил дыхание, чувствуя, что сам готов рассыпаться, подобно голове из праха. Страшно хотелось спать, а еще я испытывал чудовищный голод, будто неделю не видел и хлебной крошки. Обручи по-прежнему сдерживали меня в кресле, но избавиться от оков мне было также тяжело, как голыми руками сдвинуть трехтонную плиту. Мне казалось, что мой мозг пропустили через мясорубку, а потом наскоро сформовали заново. Пожалуй, я с большей радостью пережил бы ментальное изнасилование, чем повторение всего этого, ведь насколько Игла давала силы, настолько она и питалась чужой энергией. Будет удачей, если тесное общение с древним артефактом инопланетян никак не аукнется мне в будущем.
Но о будущем думать пока было рано.
Остальные замерли на местах, боясь пошевелиться. Я все еще находился на грани обморока, когда Эйтн вдруг решила приблизиться к постаменту и дотронуться до Иглы. На лице ее при этом отражалось нечто жуткое — чистейшая алчность и жажда обладания, какие и вообразить было трудно. Ее изящные пальцы вот-вот готовы были сомкнуться на маленьком кусочке из кости, но испуганный окрик Сай» и остановил это:
— Нет! Нельзя касаться Иглы! Можно сгореть!
Эйтн так и застыла с вытянутой рукой. Признаюсь, что еще никогда не видел, как инстинкт самосохранения вступает в борьбу с желанием власти. Особую уникальность этому противостоянию придавало природное хладнокровие самой леди Аверре. Как будто внутри нее схлестнулись две стихии: лед и пламя. Тем не менее, она сочла, что прикасаться к малознакомому артефакту такой мощи будет верхом безрассудства.
— Позвольте нашему лейру, — подсказал граф, и приказал страже: — Освободите его!
Я скорее почувствовал, нежели увидел, как капитан подошел ко мне и завозился с кандалами.
— Почему он сам не освободится? — спросил кто-то.
— Судя по его виду, он сейчас и дышит-то через раз, — доложил капитан, нащупав мой слабый пульс.
— Эта операция стоила ему немалых затрат внутренней энергии, — заметила Эйтн, словно меня здесь вообще не было. — Любопытно… Интересно знать, по какому принципу она работает, когда лейр начинает ее использовать?..
Ознакомительная версия.
