Не успела девушка договорить, как походный мешок рухнул на землю. Перед ногами девушки друг оказался вонзенный в землю тонкий длинный меч с прямым лезвием и строгой гардой. Этот меч девушка тут же узнала, не могла не узнать — это был её меч. В руках мужчины засверкали две сабли. Они, как и местные цветы, становились красивы лишь в свете луны, а днем казались простыми полосками стали. Лунные Перья — так их называл молодой воин. Слишком вычурно, слишком пафосно, слишком громко, но никакое другое название не могло прийти в голову тому, кто лишь раз бы увидел этих красавиц, сверкающих отраженным блеском ночного светила.
— Возьми, — спокойно произнес, своим почти елейным голосом, высокий наемник.
Девушка лишь посмотрела на меч, а потом на мужчину.
— Я…
— Возьми, — снова произнес он.
Девушка поднялась и легко вытащила из земли клинок. Она встала напротив человека, с которым путешествовала больше чем полгода. Мужчина смотрел на неё. Без осуждения, без обвинения, без каких-либо эмоций.
Наемник, впервые за долгое время, вдруг убрал сабли в ножны, но не снял ладоней с рукоятей. Он присел, чуть подогнув ноги, выставляя опорную вперед, а ту, что осталась позади, максимальной напряг. Имперец повернул корпус, чуть пригибая к земле левое плечо. Сердце его билось быстро, будучи ускоренным лишь одной волей смертного. Никаких мыслей, никаких желаний и эмоций. Лишь вражеский клинок и собственная сталь. Так же как и всегда. Точно так же как и всегда.
Двое смертных стояли друг напротив друга и никто и никогда не узнает, что за мысли крутились в их головах. Многие будут догадываться, но точно не узнает никто. Вдруг, между ними, взмыл в воздух бутон, цвета утреннего океана, поглаживаемого лучами рассветного солнца. Бутон плыл по воздуху, поднимаясь все выше и выше, но вскоре стал опускаться вниз. Он по спирали плыл, опускаясь все ниже к земле. Когда же он до неё дотронулся, то двое людей исчезли. Лишь две вспышки, два свиста, два стука, будто кто-то попытался выбить из ковра пыль, но ни одного смертного. Мгновением позже, они появились перед друг другом, так близко, что могли расслышать дыхание недавнего противника. Так близко, что еще чуть-чуть, один шаг, и они бы услышали мысли. А между ними, на земле, все так же лежал бутон, на который капали алые капли, из порезанной шеи наемника. Никто, ни один из людей и нелюдей, ходящих по Ангадору, не смог бы различить этот стремительный выпад. Лишь один маленький мальчик полукровка, стоявший в тени своей комнаты, глядя через окно, смог различить две призрачные тени.
Меч девушки оставил на шее наемника длинную царапину из которой резво бежали алые градины. Девушка вдруг ощутила боль и в своей шее. Она увидела вытянутую руку Имперца, и на мгновение ей показалось, что в ней лежит сабля, сверкающая в свете Луны и искрящаяся от крови. Но сабли не было, рука была пуста. Оружие даже не покидало ножен наемника. Девушка резко убрала свой меч, а потом вскинула руку, прикладывая её к шее. Там оказалось сухо. Крови не было.
Наемник сделал шаг назад и подобрал свой мешок, единым движением закидывая его на плечо.
— Ты не спросишь почему? — нарушила тишину еще более погрустневшая девушка. Порой, понимание чего-то, не приносит радости. — Даже этого не спросишь?
— Я не задаю вопросов, на которые знаю ответы, — не оборачиваясь, стоя спиной, спокойно сказал мужчина. — Ты не могла доверять мне и поэтому ничего не рассказала. Я не мог доверять тебе и поэтому ничего не рассказал. И это не плохо — это правильно.
— Нет! Неправда!
— Может быть. Все сказки, так или иначе — неправда. И это сказка, тоже была ей. Хорошая, красивая сказка. Но, как бы то ни было, ты — почти принцесса, я — почти пастух. Но мы не в сказке, и поэтому остается довольствоваться лишь правдой.
Даже не смахивая все еще бегущую по шее кровь, мужчина сделал шаг вперед почти скрываясь в тенях. Девушка знала, что если он окончательно в них скроется, то даже сами боги его там не найдут. Нельзя было отыскать Тима Ройса, когда тот заворачивался в ночной плащ и Седой Жнец бы с этим не поспорил. В конце концов, именно эта сущность, с мешком душ за плечом, так часто пытается догнать высокого Имперца.
— Тим, — прошептала девушка, сжимая окровавленный клинок.
Мужчина замер. Он стоял так некоторое время, а потом исчез. Он знал, что стоит ему повернуться, и он найдет себе тысячу причин, чтобы остаться. Но порой, невыдуманных причин просто не существует, только те, который человек придумывает себе сам. Порой — бездействие, это не лучший выбор. И именно поэтому наемник шагнул в объятия своей вечной подруги, темной, чуть пугающей, но могущей спасти от любой напасти.
Конец интерлюдии.
Глава 11. Тиха алиатская ночь
Вы когда-нибудь пытались избавиться от навязчивой мысли? Такой, которая въедается вам в голову с остервенелостью весеннего клеща. Если да — то вы поймете, почему я не шел к порту, как рассчитывал пару минут назад, а сидел на лавке, в центре опустевшей улицы. Но я не хватался руками за голову, не рвал на себе волосы и уж точно не выл волком. Я молча пытался выдворить из замка своего сознания образ красавицы-смуглянки. Ей там было нечего делать. Но Мия, даже воображаемая Мия, как обычно не собиралась меня слушать. Она засела в моих мыслях, словно насмешка ловкого шута, и никак не желала их покидать. А я, что закономерно, не желал её там видеть. Это попросту нелогично, не рационально, и уж точно не требуется мне для дальнейшего путешествия.
Сидя на лавке, бездумно гоняя по костяшками пальцев золотую монету, я разве что не гипнотизировал сам себя. Но даже это не слишком помогало. Обычно, от назойливых мыслей любого рода, избавляются с помощью вина. Но, признаться, я еще не достиг того дна, где в принципе что-либо заливается алкоголем. И именно поэтому, я продолжал попытки выгнать сей чудный образ из своей головы. Как я уже сказал — ему, образу, там было делать нечего.
В этот самый момент, когда я уже почти совладал с собственным сознанием, мимо прошла группа людей. Даже с первого взгляда видно, что это не простые горожане. А как минимум дворяне, которых в Алиате нет, но все же.
— Уже завтра она будет моей женой, — сказал смазливый парнишка и группа рассмеялась, скрываясь за поворотом.
Вот скажите мне, какой имелся шанс, встретится с женихом Лиамии именно здесь? Правильно — почти нулевой, да чего там — это и не был шархан и по совместительству жених дочери визиря. Просто какой-то счастливчик, у которого свадьба в тот же день. Но лишь расслышал я эту фразу, как почти вытесненный образ вдруг проник во все уголки сознания. Правда, он не только проник, но еще и изменился. Теперь смуглую красавицу обнимали чьи-то руки, лаская нежную кожу и шелковые волосы.
