Китар — сирота. Мы подобрали его на внешнем рейде, когда вместо перекладной базы и ожидающего нас груза топлива обнаружили развалины. И трупы крайне неприятного вида. Говорят, из-за Южной Зоны Отчуждения пару лет назад начала приходить какая-то нечисть. Сейчас ей даже дали название — «т, хор», и добыли пару экземпляров в качестве образца. Вроде бы даже как-то борются.
Мы тоже добыли. Один. Как раз возле мальчика, которому, конечно, в последствии аккуратно подтерли память. Результат набега этой пакости мне не понравился, посему я законопослушно сдала полученный экземпляр союзной Академии для исследований. Инкогнито, разумеется.
У Кита же единственным родственником остался двоюродный брат на Станайе, и я решила, что особых убытков мы не понесем, прихватив мальчугана с собой.
Пешш сказал, что у меня проснулся материнский инстинкт.
Я вытолкала его в пустыню на час без защитного костюма.
— Капитан, а можно… — очередная просьба Кита тонет в сверкании белых стержней на горизонте. — Ух ты! Гроза! Настоящая гроза!
— Гроза. Первая… — я задираю голову и глупо улыбаюсь навстречу так и не скрывшемуся солнцу, не двигаясь, даже когда первые редкие капли начинают дробно стучать по палубе. Солнце светит все так же ярко, мало обращая внимания на такую мелочь, как дождь, и его капли сверкают тысячами неограненных камней.
Глиссер сбрасывает ход, подходя к причалу, Тан глушит двигатель и спешно закрепляет швартовы. А потом мы пестрой, стремительно промокающей толпой бежим по усыпанной песком дорожке к крыльцу, подсматривая через плечо за растущей над островом радугой.
Дома можно наконец сменить пропитавшуюся солью одежду и обзавестись бокалом ледяного сока с заманчиво пузатыми кубиками льда. Кит уносится устраивать Рыбу в своем почти уже собранном стараниями робота-домработника чемодане, Тан тоже уходит собираться — сегодняшнее плавание было последней вылазкой на природу перед отъездом, а значит — последней на ближайший сезон, а то и два. Жаль. Летом здесь хорошо.
До обеда еще час, и, прихватив сок, я бодро пересекаю сад и устраиваюсь в беседке. Дождь уютно барабанит по крыше, а увивающие опоры лиловые карисы от непогоды становятся, кажется, еще ароматнее.
Отмытая зелень, и без того по-весеннему яркая, приобретает неповторимый изумрудный оттенок. Не проходит и секунды, чтобы какой-нибудь случайный листок не качнулся под тяжестью капель, разбивающихся на сотни крошечных брызг.
Тот, кто сказал, что Зона Отчуждения — филиал Бездны, явно никогда там не был. Да, никакой цивилизации, но кому она здесь нужна? Маленький кусочек комфорта всегда можно оборудовать, были бы деньги, а нормальную, ничем не стесненную экологию заменить тяжело. Как и яркий натуральный сок в стакане.
Спустя полчаса из окна гостиной высовывается растрепанная голова, и, заметив меня, начинает энергично и весьма недвусмысленно строить угрожающие гримасы. О! Кажется, засиделась.
Селен, как и обещал, приезжает точно к обеду. Спокойная жизнь заканчивается вместе с первой ложкой супа, потому как мой управляющий головной базой очень не любит откладывать дела в долгий ящик. Право же, в качестве помощника он был значительно менее упрям.
Волей-неволей приходится проникнуться серьезностью решаемых вопросов, и после десерта направиться прямиком на базу, занимающую всю северную оконечность отнюдь не маленького острова.
К полуночи я понимаю, что возвращаться нет никакого смысла, и передаю домой, чтобы не забыли утром забрать мои вещи. Подумав, направляю туда же молоденького офицера на гравилете. Не то чтобы Пешш способен забыть, на сколько назначен отлет, но ради возможности подурачиться он способен на любою каверзу.
Как ни странно, вылетаем мы вовремя, и, что еще более удивительно, без сбоев в графике прибываем на флагман. Кит уже видел это чудо техники и внутри, и снаружи, поэтому без труда дает увести себя в каюту одной из добровольных «нянек», больше всего обеспокоенный тем, как доехала Рыба.
Мне везет меньше. После месячного отсутствия капитана готовы порвать на части, и лишь вышедший встречать меня Чезе хоть как-то сдерживает этот напор. Начинаю с отвращением понимать, что отпуск не стоило устраивать вовсе.
— С возвращением. Вас определенно не хватало, — голос Чезе смешливо прыгает. Строю уморительную рожицу, предназначенную для него одного.
— Только не говори, что корабли опять что-то откололи. Они мне не дети, чтобы на них постоянно жаловались. По крайней мере, мне.
— А почему нет? — пожимает плечами. В глазах — все та же усмешка, за которой плещется застарелая усталость.
Он все такой же. Все те же светлые пряди, падающие на глаза. Все тот же органайзер, прижатый к груди, с которым, похоже, он не расстается даже в постели. Первый помощник, краса и гордость флагмана. Он стал слишком печален в последний год.
Вот и сейчас — быстрый, едва уловимый обмен взглядами с кем-то за моим плечом. Оборачиваюсь. Пешш, конечно же.
Снова что-то затевают за моей спиной. Ну да пусть их…
Недвусмысленно заявив всем жаждущим, что прием по всем вопросам будет вестись только в кабинете и только через час, ухожу наверх, в жилой корпус. Сумка оказывается в углу, на откуп домашним роботам, я же достаю из шкафа тщательно отглаженный мундир.
Странно, только теперь мне подумалось, почему три года назад я выбрала для него черный цвет. Корпус, Корпус, как же ты, оказывает, вьелся в меня. Ты и твои правила.
Последняя пуговица застегнута. Придирчиво оглядываю себя в зеркале, и, не найдя ни одного изъяна в строгих линиях, иду к двери.
Корпус… Где же ты сейчас, родимый?
Воюет. Четвертый год воюет наша бывшая отчизна. С Центром, с примкнувшим к нему Северо-Западом, клюнувшем на рыхлость нынешнего Корпуса, с Ожерельем, увидевшим реальную возможность добить сильного соперника. В союзники был взята вся Правая Ветвь, на которую все еще действовало влияние Наместника Центра, запросившего-таки у Корпуса убежища, да россыпь систем Лазурного Кольца, богатой на расчетливых военных и полезные ископаемые.
Эта война уже получила имя — Раскол.
Прав был Эрик. Сегодня мы имеем предтечу второго Распада, как бы его не назвали сейчас.
Я поняла это в первый же год после свершившегося даже без руководителя переворота, когда на неожиданно появившуюся наживку жадно кинулись все. Полагаю, без этого детонатора наш заряд замедленного действия сработал бы лет через сорок-пятьдесят. Но сработал бы. Это я тоже поняла в тот самый год. Эрик планировал уничтожить Корпус быстро, одним ударом, чтобы «заряд» исчез до того, как вызовет войну, но… Кто знает, в каких отношениях богиня судьбы была с его матерью — уж слишком часто он получал от нее пощечины.
