Вот только... и он, и я знали, что в душе Сашка как был, так и остался мальчишкой. Пусть и вынужденным резко повзрослеть.
И мне не хотелось, чтобы эта способность радоваться малости, воспринимать все, как открытие, ушла, оставив после себя лишь воспоминания о том времени, когда это все гармонично складывалось в образ моего друга.
Арх'Онт вывел нас в подземелья двумя короткими переходами. Не знаю, что подумали остальные, не увидев нас в комнатах, которые были отведены Таши и Закиралю, но отсутствие некоторых из них меня вполне устраивало.
Аарона, похоже, тоже.
К тому времени как мы оказались в портальном зале, защита с него была уже снята, облегчая возможность выстроить в него портал, а все свободное пространство вокруг выступающих пластин занято личными гвардейцами повелителя.
Несмотря на то, что мне каждое мгновение хотелось задавать Сашке один и тот же вопрос, я пытался не только удерживать себя от этого, но и демонстрировать невозмутимость. Хотя... то, что я испытывал нетерпением назвать было нельзя. Каждый удар сердца заливал мои жилы раскаленной лавой, а в виски навязчиво билось: скорее, скорее, скорее...
И это было так похоже на ту ночь. Ночь, в которой сплелись воедино надежда и отчаяние. В которой я на миг поверил, что вновь могу быть счастлив. Но лишь для того, чтобы вновь ввергнуть себя в бездну горечи.
И чувствуя, как алым застилает мои глаза, я боялся еще и того, что увлекшись собственными переживаниями, не почувствую, не увижу....
- Портал. Трое. Ведет Таши. - Голос Александра был глухим.
А взгляд... ничего человеческого там не было. Вертикальный зрачок, очерченный серебром. Запредельное напряжение и сосредоточенность. И... такая же надежда, что и у меня.
Воины ощерились лезвиями клинков, телохранители Арх'Онта выступили вперед, закрывая собой своего повелителя, моего отца и меня.
Но...
Заклубился серый туман перехода и мы с Сашкой, пренебрегая собственной безопасностью кинулись туда, где сквозь зыбкое марево все четче проступали фигуры.
- Все в порядке. Он - с нами.
Таши молниеносно закрыла собой закутанного в набиру даймона, который поддерживал Леру, не давая ей упасть.
И это было... одновременно облегчением и новой тревогой. Хотя одно я уже видел четко: моя жена выглядела утомленной, но не измученной.
- Где Закираль? - Аарон уже обнимал дочь
Даже не заметив, как я остановился в десятке шагов, не в силах заставить себя подойти к Лере ближе.
Желая этого до скрежета зубов, но...
И, похоже, не только я, но и Сашка.
Не маг Равновесия, доказавший всем не только свою силу и мощь, но и право обладать этим даром. Не мой советник, заставивший уважать себя не только меня и Гадриэля, но и моего отца. Не Александр, ставший другом тому, кого многие уже воспринимали, как будущего Ялтара Дарианы.
А именно Сашка. Бесшабашный, смешливый, находчивый и... любящий сын.
И они стояли напротив друг друга, не в силах не сделать тот, единственный шаг навстречу, который позволил бы их телам соприкоснуться. И сквозь текущие по их щекам слезы, что-то непрестанно шептали, срывались на полуслове и вновь начиная рассказ.
И кем бы они не стали в своей жизни, друг для друга они навсегда были матерью и сыном. И никто и ничто, ни войны, ни любимые и возлюбленные, ни друзья и недруги не в силах были этого изменить.
Потому что они были... матерью и сыном.
А вот кем был или... стал я в ее жизни... Мне предстояло только узнать. И я одновременно и желал этого мгновения, и надеялся, что момент ясности наступит не тогда, когда я к этому не буду готов.
И она, словно ощутив мое состояние, вдруг взглянула на меня и.... улыбнулась сквозь слезы. Так, как умела только она. И так, как улыбалась только мне.
И это был ответ на все мои сомнения. Я был в ее жизни тем, кем она меня приняла: другом, мужем, отцом ее детей. И для нее это осталось незыблемым.
Если только... Мне еще предстояло рассказать ей о своей сделке с Вилдором. И узнать ее решение о своей собственной судьбе.
Лера Д'Тар. Лилея
Больше всего в тот момент, когда мы выступили из перехода на мрамор портального зала во дворце повелителя, мне хотелось оказаться в своих собственных покоях. Принять ванну, что-нибудь перекусить и, не утруждая себя выяснением, как провел все это время без меня мой муж, просто скрыться от всех проблем в его объятиях.
Но... какими бы сладостными не казались мне мои желания, сбыться им было не суждено. И я не жалела об этом. Потому что первым, кто кинулся мне навстречу кроме самого Олейора, был Сашка. Мой повзрослевший, но все равно остающийся для меня ребенком, Сашка.
И все, что терзало меня. Все, что осталось отголосками тех игр, которые вел со мной Вилдор. Все, что мне пришлось испытать на базе, разрываясь между ехидством, скрывающим горечь оттого, что мне, рожденной давать жить, приходится ее отнимать, и ледяным спокойствием, в котором было осознание цели, ради которой все это делалось. Все это рассыпалось пылью от одного взгляда его любящих глаз. Растворилось в его шепоте, в единственном слове которого слились воедино и наша с ним боль, и радость.
Тоже наша с ним.
И я могла бы растаять в этом вихре чувств, если бы не Олейор. Душа которого стремилась ко мне, а тело... продолжало оставаться неподвижным. Словно ожидая своего приговора.
И я даже догадывалась, почему для себя он посчитал его смертным.
А значит... расслабляться мне было рано. Хотя... очень хотелось.
'Кадинар'.
Я не была уверена, что связь все еще работает, но... в данном случае в этом было лучше удостовериться до того, как станет поздно.
'Я здесь, госпожа'.
Стоило признать, что быть догадливой меня уже научили.
'Если я отключу связь, вы в экстренном случае сможете вызвать меня?'
Мне бы радоваться и наслаждаться. А я...
'Да. Вы услышите вызов и сможете включить связь'.
И я четко отдала команду: 'Связь. Отключить'. В тот же миг ощутив, что чувствую себя едва ли не беспомощной, настолько возможность осознавать ниточку, что связывала нас, придавала мне уверенности.
Надеюсь, мне не придется долго привыкать к тому, что я в безопасности.
- Саша, - я не помню, кто из нас сделал тот последний шаг, который оказалось преодолеть труднее всего, - мне надо поговорить с Олейором и Арх'Онтом.
В моей улыбке была просьба меня простить за то, что я должна его покинуть, только-только согрев своим теплом. А во взгляде... горечь.
- Я понимаю, мама. - Он поймал губами слезинку. Одну из тех, что еще стекали по моим щекам. - Я люблю тебя.
