Шут ободряюще улыбнулся Молчунье, а потом обернулся к Элее и тихо сказал:
— Идем, покажу тебе что-то… — он взял ее за руку и повел в башню, но не к той комнате, где сидел, запершись, злокозненный граф, а выше. Поднявшись до конца лестницы, набросил на плечи Элее свой плащ и открыл дверь к обзорной площадке.
Вид оттуда и в самом деле был чудесный. Такой простор, такое бесконечное синее небо, на котором не осталось и следа вчерашней бури.
— Как красиво… — промолвила Элея. Пожалуй, ей и в самом деле было важно запомнить это безрадостное место таким… Запомнить, что здесь были не только боль да страх, но и рассвет… Солнечное ясное утро над снежно-белыми склонами гор.
— Это не все, — Патрик подошел к ней сзади и, чуть сдвинув растрепанную косу, нежно прикоснулся губами к шее. Боги… когда он делал так, мир мгновенно вспыхивал, а дыхание в груди у нее пресекалось. — Посмотри… — одной рукой шут обнял ее, а другой указал вдаль, туда, где горы раздавались в стороны, открывая взору широкую лесную равнину, прорезанную голубой лентой. — Смотри… лед на реке пошел, — он подождал, пока Элея разглядит это чудо природы, а потом развернул ее к себе лицом: — Это весна, моя милая. Весна пришла.
И поцеловал так крепко, что Элея вдруг совершенно отчетливо вспомнила, какая такая сомнительная тревога ходила по краю ее сознания вот уже не первую неделю…
Женские дни.
Они должны были случиться уже очень давно.
— Ваше Величество! — молодой статный парнишка в кольчуге с радостным поклоном подскочил к королю. — Мы вытащили их! Всех троих! Все живы! — солдатик аж сиял от гордости за себя и своих товарищей.
Руальд глубоко вздохнул и с особой неспешностью положил обратно на блюдо куриную ногу, которую со вкусом обгладывал мгновение назад. Элея тоже поставила на стол свой бокал с вином. Она понимала короля. Понимала его волнение, которое тот не желал показывать лишний раз. Хватило уже эмоций и бурных чувств. Эти преступники просто не заслуживали, чтобы вести о них встречали с радостью. Патрик, судя по всему, думал так же — нахмурился и пробормотал что-то подозрительно похожее на Кайзино ругательство. Сам шаман вообще сделал вид, будто эти новости его не касаются. А так как обедали они вчетвером, то и разделить восторг молодого воина было некому. Он смущенно застыл с низко опущенной в поклоне головой и ждал распоряжений.
— Вы уже говорили с этими людьми? — спросил Руальд, промокнув губы салфеткой. — Узнали, кто они такие?
— Никак нет, Ваше Величество! Ждем ваших повелений… — он странно замялся. — Один из пленников, граф… он носит маску. Генерал хотел ее сразу же снять, но потом они с капитаном решили, что вам это может не понравиться. Что вы сами захотите.
Руальд вздохнул.
— Что ж… Идем, — другой расторопный страж, выполняющий обязанности лакея, тут же отодвинул для короля громоздкое деревянное кресло.
Ни в какие темницы пленных отводить не стали — смысла в этом не было. Все равно крепость покидать не сегодня, так завтра. Всех троих просто связали и заперли в одной из комнат Дор-Виара, окна которой выходили на совершенно самоубийственный обрыв.
— Ну? — спросил Руальд, у генерала, который задумчиво прохаживался перед главной своей «добычей» — статным мужчиной с черными волосами и гордо поднятой головой. Даже теперь, опутанный веревками и усаженный на стул в центре комнаты, этот человек пытался вести себя так, словно был почетным гостем, господином среди холопов. — Что он говорит?
— А ничего не говорит, Ваше Величество, — Гиро презрительно плюнул в сторону Лока. Элея в это время рассматривала графа, стоя за спиной у короля. Лицо хозяина замка и в самом деле таила за собой изящная маска, закрывающая все до линии губ. Видно было, что ее делали на заказ, выверяя каждый изгиб, каждую линию. В остальном же граф мало чем отличался от любого другого столичного аристократа. Как и Домер он предпочитал модные наряды в кружевах и дорогие духи, запах которых пусть и едва уловимо, но все еще исходил от одежды. Впрочем, теперь некогда изысканный дублет больше походил на живописные лохмотья обитателей «Бешеной собаки» — местами он был порван, местами заляпан грязью, белейшее тонкое кружево манжет превратилось в серые ошметки.
Элея обернулась к Патрику, который хмурился рядом с ней, тревожный и натянутый, как струна.
— Те люди… — робко спросила она, — были в таких же масках, да?
Пат кивнул. В лице ни кровинки. Ох, сколько, должно быть, вопросов у него накопилось к этому приспешнику таинственных магов, сотворивших столько зла… Но, застывший в оцепенении, шут не проронил ни слова — только смотрел на врага и, похоже, видел куда больше, чем все остальные.
— Значит, молчит… — Руальд уперся ладонями в колени и несколько мгновений тоже пристально рассматривал своего врага, а потом, ни слова не говоря, сорвал с него личину.
И замер недвижим.
— О нет… Нет! — маска выпала из его руки и глухо ударилась о каменный пол. — Как ты мог, Тод…
