Секунда лопнула. Деструктор с рёвом бросился на Вадима. Вадим ускользнул от врага легко, даже небрежно, но продолжать недоумевать. Недоумение разрешилось, когда в том же скольжении он подобрал меч, выбитый в начале поединка, и понадобилось вытереть пот, что он и сделал левой рукой. Простейший жест вызвал у противника взрыв сумасшедшей ярости. Он орал так, что болезненно звенело в ушах. Пару раз Вадим свалился и катался по земле, не в силах полностью уйти от свистящей мясорубки.
Деструктор боится его левой руки! Какого чёрта?! Ладно бы он боялся правой, когда та была бронированной лапой. Но левой? Что в ней такого? Грязная, по ощущениям — опухшая от усталости и напряжения, влажная от собственной крови, когда он зажимал рану на плече… От собственной крови?!
"Не пей чужой крови!" — сказал Гермес. Он добавил, что совет с двойным дном, но Вадим-то воспринял совет однозначно — станешь вампиром!
Он и сейчас ничего не понимал, но сразу увидел все взаимосвязи.
Не раздумывая, он поднёс руку к губам — и с великим трудом спасся бегством от исполинского меча Деструктора, свирепо замолотившего вокруг да около. А затем воспользовался заминкой — Деструктор с воем тащил застрявший меч из земли — и привёл мысли в порядок.
Должен был умереть, оставшись без очков?
Содрал скотч вместе с очками, волосами — остался жив. Глаза только некоторое время слезились кровью.
А до этого Митька расцарапал ему пальцы Кубком. Пальцы кровоточили, и Вадим, по детской привычке, незаметно для себя облизал их.
Деструктор боялся не просто руки, а руки окровавленной.
Враг обернулся с намерением вновь накинуться на неуловимую, но слабую, по его меркам, добычу…
— Ты боишься моей крови? — быстро спросил Вадим. Правой рукой он прихватил меч, ладонью с липкой кровью на пальцах мазнул по собственным губам.
За спиной взметнулось оглушительно ревущее пламя.
Волной горящего воздуха Вадима сбило с ног и отшвырнуло в сторону. Кто-то подбежал к нему, помог сесть, оттащив подальше от распавшегося Круга семерых.
Говоря высоким слогом, на поле разворачивался последний акт трагедии.
Ослепительно-жёлтый огонь бежал по бывшим границам Круга семерых, захватывая в плен нечто чёрное. Это чёрное было абсолютной тьмой, ибо пламя не могло ни осветить его, ни даже очертить контуры. Кажется, тьма поглощала свет, настолько являлась непроницаемой. Когда люди покинули круг, живая тьма тенью качнулась следом — уйти от живого пламени, но лишь распласталось на невидимой стене. Вновь собравшись в бесформенный чёрный сгусток, она попыталась поднырнуть у основания стены-невидимки, но часть Круга только на время обозначилась, словно обведённая грубой линией туши. И тогда тьма замерла, то ли покорно ожидая своей участи, то ли затаившись.
— Кубок! — сказал и не услышал себя Вадим, пересохшее горло не пропускало звуков. — Где Кубок? Они сейчас…
— Кубок внутри Круга, — сказал Митька. Он придерживал брата за плечи, привалив к себе, стоящему на коленях. — Когда всё началось, Славка велел бросить его в середину, перед тем уродом. Я и бросил. Вадим, всё кончилось, да?
— Не знаю.
Вытянутые строго вверх — где они только брали топливо? — космы пламени довершили победоносное шествие по Кругу. Круг теперь походил на гигантский горящий пенёк — масса горячего жёлтого на изредка мелькающем плотно-чёрном. Рёв огня, потрескивание отдельных языков пламени и преувеличенно громкое шуршание, когда внутри Круга шевелилось чёрное, — всё это становилось монотонным звуковым фоном, утомляющим уши и давящим на виски и на нервы.
А оказалось сладчайшей, лёгонькой музыкой, когда вкруговую из центра вырвался жуткий режущий визг. Может, совпало, а может, в результате того и вышло, что у Круга на почтительном расстоянии встали отец Дионисий и Скиф Всеслав.
Круг вырос в декоративную чашу огненного стекла. Чаша постепенно начала сужаться, а визг стал напоминать долгий, удаляющийся крик человека, падающего в бездонную пропасть.
Стены высокой чаши облились вовнутрь и теперь напоминали бегучие струи фонтана, которые шли назад мягкими успокоенными волнами.
Остатки визга вдруг рассыпались на клочки неприятного шепотка, а в резко поредевшем Круге наметилась огромная дыра, куда и вливались огненные волны.
Наверное, и правда, всё заканчивалось.
Отец Дионисий и Скиф Всеслав стояли неподвижно друг против друга через Круг. Стояли, опустив головы, излучая совершенный покой. Недолго. Оба дёрнулись от крика.
Кричал Чёрный Кир.
И было отчего.
Вытянувшись в равномерную цепочку, боевики уверенно шли к Кругу.
Вадим сообразил, что произойдёт, переступи они границу. Затихающий шёпот Деструктора звал их, манил за собой в дыру. Отец Дионисий и Скиф Всеслав остановить их не могли — контролировали уход Шептуна.
Ближе всех оказался Андрей.
Вадим рванул ему на помощь, уронив Митьку.
Двоих дыра уже затянула. Третьего, ушедшего по пояс, Андрей ещё удерживал, успев при этом сбить с ног четвёртого. Пятый равнодушным зомби обошёл образованное человеческими телами препятствие, и дыра жадно всосала его.
— Уводите их всех! — закричал Всеслав. — Немедленно!
— Невозможно! — ответил Вадим, вцепившись в ворот спасаемого Андреем и стараясь достать ногой следующего заворожённого шёпотом Деструктора. — Их слишком много! Подскажи, как это сделать!
— Не могу! Но сейчас здесь будет настоящий ад! Магические ограничители теряют силу!
Что за ограничители ещё?!
И тут Вадима вновь затошнило.
Ограничители поставил Шептун-Деструктор, чтобы не пустить на поле крыс и шестиногих тварей.
В бешенстве он и сам не заметил, как выдернул боевика из дыры.
59.
Боевики не сопротивлялись — просто пёрли бесчувственными жертвами на заклание другому миру.
Вадим вдруг сообразил, что никто из упавших не делает попыток встать или ползком добраться до пропасти. Пауза до этого соображения стоила жизни ещё двоим, прежде чем Вадим уверился в своих наблюдениях. Да и сам он никогда бы не подумал, что есть простейший выход из положения, если бы не Ниро. Пёс прыгнул на спину ближайшего боевика, уронил его и сразу помчался к следующему. Помнится, Вадим ещё подумал: "А смысл? Встанет — снова пойдёт к Кругу!" Не встал, не пошёл. Остался лежать, будто отключённый от питания робот.
— Клади всех на землю! — скомандовал Вадим.
Избиение младенцев. Особенно Чёрный Кир старался. Его-то дыра не звала.
Но выяснилось, что сбивать с ног беззащитного человека не так гнусно, по сравнению с тем, что пришлось делать дальше.
