Что касается Верховного короля…
Он освободил Вольные города, завоеванные армиями Иргаэрда. Это стало одним из первых деяний, прославивших его, и теперь, под конец своего правления, самодержец беспомощно наблюдал, как один из Вольных городов возвращается к Черному дракону. Королева расценивала это как победу, венец своей политики, поскольку данная сделка вела к возобновлению дипломатических отношений между Верховным королевством и Иргаэрдом. Но для короля это было особенно горькое поражение.
— Если бы Иргаэрд отнял у нас Ангборн в бою, — сказал он Лорну. — Но нет… Верховное королевство готовится одним росчерком пера расстаться с тем, что завоевало и защитило ценой своей крови. Знаешь ли ты, сколько людей умерло на стенах Саарсгарда? Уступить Ангборн Иргаэрду — все равно что осквернить могилы павших. Это оскорбление. Это… Это позор. Позор для всех нас.
Тогда Лорн подумал, что разгадал намерения Верховного короля, какими бы невыполнимыми они ни казались.
— Вы желаете, чтобы я помешал передаче Ангборна, государь?
— Нет. Нет, конечно, нет. Это было бы сумасшествием; к тому же теперь уже слишком поздно. Понимаешь, королева думает только о своем триумфе, о том, чтобы добиться успеха там, где все потерпели неудачу, — в подписании мирного договора с Иргаэрдом. Эстеверис, напротив, смотрит дальше. Он не питает иллюзий, что наша страна сможет долго пребывать в мирных отношениях с Черным драконом, но знает, что сближение между Верховным королевством и Иргаэрдом принесет то, что ему вскоре потребуется.
— И что же это?
— Возможность уделить внимание внутренним делам королевства. И деньги, которых ему ужасно не хватает.
В самом деле, казна Верховного королевства была пуста.
Тем не менее на официальном уровне никто не делал ни малейшего намека на то, что Верховное королевство продает Ангборн. Стороны договорились, что Иргаэрд погасит свой давний долг. После завоевания провинции Вольных городов Верховное королевство обложило проигравшего противника очень высокой данью. Иргаэрд выплатил лишь половину суммы, и теперь, по случаю подписания договора об Ангборне и в качестве жеста доброй воли, готовился заплатить вторую половину. Никого это не обманывало, однако формальности были соблюдены неукоснительно.
— Эстеверис знает, что вскоре ему потребуются деньги, Лорн. Много денег. Чтобы заручиться поддержкой вельмож и чтобы укрепить армии, необходимые для сохранения Верховного королевства.
Хлопанье паруса прервало ход мыслей Лорна, и он поднял взгляд на массивную крепость, которая возвышалась над Ангборном. Темная и грозная, крепость Саарсгард напоминала ему Далрот. Впрочем, и Саарсгард, и Далрот были возведены в одно и то же время — в эпоху Теней — и с одной и той же целью. И хотя эта крепость не подвергалась влиянию Тьмы, от одного ее вида по позвоночнику Лорна побежала ледяная дрожь.
— Выглядит зловеще, не правда ли? — раздался голос Эстевериса.
Лорн не слышал, как министр приблизился к нему. Быстро осмотревшись, Лорн убедился, что они одни, точнее, почти одни: советники и охрана министра, включая Стюриша, ждали в стороне, достаточно далеко, чтобы ничего не слышать из-за шума ветра в снастях.
— Архитектура крепости, должно быть, навевает вам очень неприятные воспоминания, — добавил Эстеверис.
— Так и есть, — кивнул Лорн.
— Теперь все в прошлом, и…
— Вы в самом деле так считаете?
— По крайней мере, я надеюсь на это.
Лорн не ответил.
— Мне радостно знать, что ваше небольшое разногласие с принцем Альдераном уладилось, — сказал министр после недолгого молчания.
Лорн даже и глазом не моргнул:
— Какое небольшое разногласие?
— То, которое произошло после прискорбного побега.
Эстеверис, разумеется, намекал на размолвку между Лорном и Аланом, которая случилась на другой день после побега Наэ. На какое-то время друзья перестали видеться, но время сделало свое дело, и на протяжении последних дней спуска по Эрдре Лорн, Алан и Энцио вновь превратились в неразлучное трио. В действительности Алан и Лорн так и не помирились по-настоящему, но они разыгрывали спектакль, который обманывал всех и почти обманул их самих. Лорн спрашивал себя, не пытаются ли они отгородиться от мысли о том, что годы прошли и что они изменились. Безусловно, Лорн и Алан оставались настоящими друзьями. Между тем былая беззаботность их дружбы уступила место тоске по этой беззаботности. Теперь они знали, что их отношения уязвимы перед злобой и сомнением.
— Я не понимаю, на что вы намекаете, — покачал головой Лорн.
Министр улыбнулся:
— Как вам будет угодно. Позвольте мне, однако, выразить беспокойство относительно вашего друга Ваарда. Кажется, никто не видел его с тех пор, как он был задержан в ту памятную ночь. Возможно, принц Ирдэль препятствует его освобождению? В таком случае я мог бы…
— Благодарю вас, но ваша помощь не потребуется.
Лорн сдержал улыбку и погладил Иссариса по голове.
Он нисколько не сомневался: Эстеверис знал, что Алан продержал Ваарда под замком несколько дней и освободил, когда Плавучий дворец прибыл в Самаранд. Чего министр наверняка не знал, так это того, какова была дальнейшая судьба старого кузнеца.
И его дочери.
Лорн воспользовался суматохой во время высадки двора в Самаранде, чтобы вывести Наэ с нефа принцев. Одетая служанкой, с несколькими монетами и рекомендательным письмом в кармане, она тотчас направилась в Ориаль, где, поскольку Лорн был убежден, что за Черной башней наблюдают, она должна была обратиться к Сибеллюсу и поселиться у него. Ваард сошел с корабля в тот же день и столь же неприметно.
— Я полагаю, — сказал Эстеверис, — что отец пожелал сопроводить свою дочь, поскольку ей предстоит долгий и опасный путь.
Лорн промолчал.
Сама по себе поездка до столицы была не очень опасной. Неужели министр понял, что Наэ возвращается в Ориаль, и хотел намекнуть, что за дорогами следят? Или он всего лишь стремился встревожить Лорна, чтобы прочесть на его лице правду?
В любом случае Эстеверис понял, что попытка не удалась.
— Мы прибываем, — сменил тему министр. — Я не знаю, удастся ли нам еще переговорить в предстоящие дни. Я буду очень занят. Полагаю, вы тоже. Чем бы вы ни занимались, — добавил он и удалился степенным шагом.
Лорн не попрощался с ним и направил взгляд на мрачные башни и стены Саарсгарда; тем временем судно приближалось к порту, откуда раздавались приветственные залпы.
