- Благодарить я должен не сервов, но вас, - возразил рыцарь. - Не окажись вас поблизости, сударь, возможно, крестьяне так и бросили бы меня умирать.
- Все может быть, - кивнул Морлус, никогда не веривший в искренне почтение черни к тем, кто носит рыцарские шпоры. - Но, в любом случае, кроме покойников и вас, едва ли чем-то отличавшегося в тот миг от мертвецов, я не увидел больше ничего. Кони, те, на которых передвигались вы и ваши слуги, а также и вьючные лошади, все они исчезли бесследно. Пожалуй, не разбойников стоит винить в этом. Те бежали в чащу, не помня себя от страха, а вот мои сервы вполне могли увести лошадей неприметными тропами. Знаете ли, свести клеймо не трудно, да и не всякий покупатель обратит на это внимания, особенно, если продавец запросит небольшую цену.
- Но, будь я проклят, доспехи-то им для чего? - воскликнул дьорвикский рыцарь.
- Пожалуй, у добрых моих подданных просто не было времени проверять содержимое вьюков, - усмехнулся в ответ на это Морлус. - В конце концов, в хозяйстве любая железка сгодится, пусть даже и чеканный панцирь или рыцарский шлем. Повезло, что вас не добили, после чего запросто раздели бы, бросив тело в канву. Сапоги, понимаете ли, вещь тоже очень ценная.
Поняв, в какое бедственное положение попал, Бранк Дер Винклен искренне опечалился. Не имея ни коня, ни доспехов, сохранив только меч, да пять золотых монет, все, что было на момент нападения в кошельке, он едва ли мог называться рыцарем, если только не хотел потешиться сам над собой.
- Пожалуй, нужно расспросить тех людей, что нашли вас, - предложил тем временем альфионский дворянин. - У меня в замке найдется пара мастеров, которые развяжут язык любому упрямцу. Где это видано, обирать до нитки умирающего рыцаря? Тем, кто посмел сделать подобное, лучшей наградой будет каленое железо, ну, или хотя бы плеть.
Бранк только покачал головой, поражаясь, в каком беспросветном варварстве живет этот край. В Дьорвике каждый знал свое место, и крестьяне не пользовались особыми вольностями, но никто, даже сам король, не мог просто так схватить любого серва и запытать его до смерти, если для того не было по-настоящему веской причины. Здесь же каждый полунищий рыцарь, владелец населенного крысами и клопами каменного мешка, именуемого замком, обладал такой властью, которая не снилась, пожалуй, иным императорам минувших эпох.
- Думаю, это лишнее, - поспешно помотал головой Дер Винклен, которому претила мысль, что кто-либо, пусть даже немытый мужлан, пострадает из-за того, что, если вдуматься, все же спас жизнь чужеземцу. - Но, как бы то ни было, едва ли я теперь могу явиться в Фальхейна в таком виде.
- Если угодно, я дал бы вам коня, - произнес искренне сочувствовавший гостю Морлус. - И некоторую сумму денег тоже, чтобы не пришлось ночевать под открытым небом.
- Боюсь, я и так злоупотребил вашим гостеприимством, - попытался отказаться Бранк. - Я не смею просить вас более ни о чем.
- Ну, если не желаете принимать подарок от меня, что, кстати, могло бы стать поводом для обиды, то можно поступить иначе, - не сдался альфионец. - Будем считать, что коня и золото я вам одолжу. Вы ведь желаете поступить на службу к королю Эйтору, так? Уверен, столь храброго и умелого овина он примет с радостью, тем более, к дьорвикцам правитель Альфиона вообще питает некоторую слабость. А коль скоро наш государь щедр, вы, без сомнения, очень быстро сможете вернуть мне этот долг. Ваша честь не пострадает, ибо вы явитесь в столицу в подобающем виде, и вы при этом не станете тяготиться напрасными обязательствами.
Решение оказалось весьма разумным, и потому на следующее утро Бранк Дер Винкле отбыл из замка Морлуса на смирном гнедом жеребце, едва ли годном, чтобы нести своего седока в атаку, но выносливом и неприхотливом, как раз таком, какой и требуется путнику, не особенно спешащему куда-либо. В кошельке позвякивали двадцать тяжелых золотых кругляшей, а в замке щедрого и гостеприимного рыцаря осталась расписка, заверенная подписью гостя из Дьорвика. Путешествие продолжалось, и в том миг никому неведомо было, куда приведет гостя из дальних краев извилистая лента начинавшейся у его ног дороги.
Таверна называлась "Великий герцог", и место для нее было выбрано исключительно удачное. На востоке, ровно в одном дне неспешного пути, находился городок Рольг, много лет назад бывший лишь жилищем паромщика, переправлявшего купцов и просто путников, явившихся в славное королевство Келот от восхода солнца, из Альфиона или земель еще более далеких. Там, у стен Рольга, сходились два тракта, один вел на восток, в земли сумрачного Альфиона, другой уходил к полуденным границам державы. И путешественники, кем бы они ни были, явившиеся из сопредельных земель, если конечно, не желали бродить по глухим лесам, продираясь сквозь бурелом, непременно оказывались в городке. А уж из Рольга единственный нахоженный тракт вел как раз в славный Харвен, столицу гордого Келота. И ровно посредине этого тракта находилась та самая таверна, хозяин которой всегда был готов дать щедрым гостям кров и пищу.
В таверне, над входом в которую висел весьма искусно написанный портрет горделиво взиравшего на останавливавшихся здесь путников усача, должно быть, того самого герцога, в тот день было многолюдно, в прочем, почти как и всегда. С юга как раз пришел большой обоз. Купец, сопровождаемый многочисленными слугами и охраной, спешил на торг в Харвен. А лучшие комнаты, располагавшиеся на втором этаже добротного каменного здания, занял столичный дворянин, от скуки, должно быть, решивший попутешествовать. Хватало и иного люда, крестьян, уплатив немалые подати, также решивших наведаться в столицу, на тамошний рынок, всегда славившийся изобилием, паломников, поклонявшихся неведомым богам, просто бродяг, жизни не мыслящих без скитаний.
Было шумно, слышался невнятный гул десятков голосов. С кухни раздавалось шкворчание поджариваемого мяса, раздраженные крики повара, старавшегося угодить остановившимся в "Великом герцоге" путникам, и оттого не жалевшего подзатыльников для своих помощников. Доносились запахи жареного лука, свежего хлеба и пива, которое было почти на каждом столе, ибо на настоящее вино не у всякого хватало монет в отощавших за время пути кошельках, а пиво здесь подавали отменное, почти не разбавляя его водой.
Царила суета, когда путешественники спешили скорее набить брюхо, чтобы затем предаться долгожданному отдыху не под сводами ночного неба, а в настоящей постели, или, напротив, пуститься вновь в дорогу, если дела, выгнавшие странников на тракт, не терпели отлагательства. А трактирщик пытался угодить гостям, не скупившимся на серебро. Должно быть, именно поэтому едва ли кто-то из постояльцев и немногочисленных слуг, беспрестанно сновавших по просторному залу, обратил внимание на двух человек, что вели обстоятельную беседу, устроившись в дальнем углу трактира. Зря, ибо в эти мгновение решалась, ни много, ни мало, судьба целого королевства, хотя об этом в действительности не догадывались и сами собеседники.
