Кто-то постучал в дверь сторожки.
Белла неспешно встала с кресла и зашлепала к двери.
Снаружи стояла красивая толстая мышь. Она вошла внутрь и кивнула мышонку, но тот, оказалось, уже заснул, привалившись к ручке кресла.
— Я так и думал, что он у тебя, сударыня, слушает твои рассказы.
Белла внимательно посмотрела на толстую мышь:
— Ты, должно быть, Гонф, сын Гонфа и Колумбины из часовни Святого Ниниана. Я так и подумала, что это твой сын. Он просто вылитый дед!
Толстая мышь усмехнулась:
— Гм, ты присматривай получше за своим запасом засахаренных каштанов и сыра, сударыня. Там, где показался этот маленький воришка, лучше быть начеку. Повезло тебе, что он уснул!
Белла с нежностью подняла с кресла спящего мышонка:
— Вот разбойник! Смотри, куртка у него желудями набита. Где, интересно, он их раздобыл? Позволь я отнесу его домой.
Они зашагали рядом по пыльной тропе, не переставая беседовать.
— Жалко, что он заснул так быстро. Я так и не успела рассказать ему о великой клятве, которую произнес Мартин, перед тем как повесить свой меч на стену и стать одной из мышей аббатства Рэдволл. И о великолепном празднике, которым мы отметили окончание строительства главных ворот. Знаешь, ведь этот праздник совпал с твоим рождением. Ммда, вот уж повеселились так повеселились мы тогда! Командор столько всего съел, что чуть не утонул в пруду аббатства, и госпоже Янтарь пришлось нырять, чтобы его вытащить… А твои мама с папой никогда тебе об этом не рассказывали?
Гонф, сын Гонфа и Колумбины, кивнул и улыбнулся:
— Рассказывали! Не меньше ста раз!
В этот последний день осени солнце светило ярко и горячо, будто посреди лета. В совершенно неподвижной глади моря отражалось безоблачное голубое небо. Птицы с криками кружили над раскаленным песком на берегу, поднимаясь ввысь в восходящих воздушных потоках.
У входа в пещеру, спрятавшись от палящих лучей солнца, стояли два зайца. Они смотрели на большого взрослого барсука, устало направлявшегося вдоль берега прямо к ним. Он был силен и отважен; его глаза горели неукротимым огнем, а металлические шипы на тяжелой боевой дубине, которую он без труда нес одной лапой, ярко сверкали в лучах солнца.
Зайцы вышли из тени на свет. Путник остановился прямо перед ними и спросил, показывая лапой на гору:
— Как называется это место?
— Саламандастрон, Гора огненного ящера, — ответил старший заяц.
Барсук тяжело вздохнул. Опустив дубину на песок, он устало прислонился к скале.
— У меня такое чувство, будто я уже бывал здесь когда-то, — промолвил он задумчиво.
Зайчиха вынесла из пещеры еду на подносе:
— Отдохни. Поешь и утоли жажду. Меня зовут Ветерок, а это мой брат Звездозаяц. А как твое имя?
Барсук улыбнулся. Он провел лапой по полоске на голове, цвет которой был ближе к желтому, чем к белому:
— Кое-кто называет меня Солнечный Блик Булава. Я сын Беллы и Полоски Коры. Я странник.
Звездозаяц понимающе кивнул:
— Что ж, твои странствия закончились, Солнечный Блик. Ты — внук Вепря Бойца и правнук старого господина Броктри. На стене нашей горы написано, что однажды ты придешь сюда.
Солнечный Блик выпрямился и в упор посмотрел на зайцев:
— Написано, говорите? Кем?
Ветерок пожала плечами:
— Тем, наверное, кто написал, что после нас народятся другие зайцы. Так всегда было и всегда будет.
Зайдя в пещеру, оба зайца поклонились барсуку:
— Добро пожаловать в твою гору, Солнечный Блик Булава, владетель Саламандастрона.
Солнце в зените взирало с высоты, как барсук и два зайца скрылись внутри горы на берегу моря.
