значит, надо ждать друида из другого племени, а если в его крике слышно «Град!», значит, приближается кто-то из наших друидов. Криком «Грог!» ворон предупреждает воинов о приближении неприятеля. Если же он ищется под крылом и приговаривает себе под клюв «Э-э-э-э…», это к болезни.
В тот день крик ворона следовало истолковать благожелательно для Верцингеторикса. Так что к ночи арвернский наследник расстелил свой тюфяк возле очага. Причем сделал это так, что до меня теперь тепло вовсе не доходило.
Нам с Верцингеториксом рассказали, как следует проходить обряд посвящения. Молодежь, которой пришло время принять участие в обряде, разделили на тройки. Каждой тройке предстояло проходить испытания, как единому целому. Это должно было укрепить племенное братство. Хотя арвернец не принадлежал к нашему племени, его товарищами по тройке выбрали меня и Крома Дарала.
Участие Крома в нашей тройке меня удивило. Да, конечно, время от времени я вспоминал, что когда-то дружил с ним, и даже слегка обрадовался, когда Менуа поручил мне сообщить Крому о том, что обряд мы будем проходить вместе. Я нашел его за важным занятием: он метал копье в соломенное чучело. Я был уверен, что обрадую его новостями, но когда я, хлопнув его по плечу, сообщил, что нам предстоит проходить обряд вместе, он хмуро посмотрел на меня и спросил:
— Это по твоей просьбе меня поставили к вам третьим?
Потом-то я сообразил, что он рассчитывал услышать от меня утвердительный ответ, но сразу не догадался, и потому ответил честно:
— Нет, так Менуа решил. Он хочет, чтобы мы составили пару арвернцу.
— А, вот как, — Кром разочарованно отвернулся.
Я заметил, что увечье, полученное им от матери, стало заметнее. Одно плечо явно было выше другого. Бедный Кром. Если Верцингеторикса можно сравнить с золотом, меня — c бронзой, то для Крома Дарала больше всего подходило сравнение с куском плохого железа. Зачем он понадобился в нашей тройке, только друиды ведали.
— Я смотрю, тебе по нраву этот арвернец? — довольно грубо спросил он.
— Пока не знаю. Но вряд ли.
— Во всяком случае, он тебе больше по нраву, чем я раньше, — сделал он вывод.
Я и забыл, насколько раздражительным и желчным может быть Кром.
— Да с чего ты взял? — огрызнулся я. — Впрочем, считай, как хочешь! Ты просто не все знаешь.
— Всего и ты не знаешь, да и твои драгоценные друиды тоже, — сумрачно пробормотал он.
Настроение испортилось. Я пошел к дому и уже в дверях столкнулся с Верцингеториксом. Это было похоже на встречу двух собак: сошлись в узком месте, ощетинились, обнюхались и решили на этот раз разойтись.
Той ночью, лежа в постели, я думал о Кроме. В пятнадцать лет человек, как правило, эгоист, он неспособен понять глубокие душевные переживания. Вот и я не осознавал, сколько душевной боли доставляло Крому мое пренебрежительное отношение. Но все же я знал его достаточно, что понимать: он глубоко ранен и еще долго будет показывать мне свое недовольство. Приходилось признать: друга я потерял.
На самом деле, мои потери пока превышали мои приобретения. Смерть Розмерты лишила меня мягкой защиты любви, бывшей со мной на протяжении всего детства. Я и не думал ценить ее присутствие, пока она не ушла. Менуа удалось лишь сгладить потерю, но он не заменит мне бабушку. Или друга. Я лежал в темноте, свернувшись клубком, а клыки жалости к себе рвали меня на части.
Три следующих дня наша тройка встречалась со многими членами Ордена Мудрых, как и другие кандидаты на соискание права называться человеком. Знаки были прочитаны, приметы учтены, наши тела и даже зубы проверили на прочность, разум испытывали загадками. Вечером третьего дня Граннус велел нам готовиться к очищению. Для участия в ритуале посвящения собрались парни не только из нашего поселка; сошлись ребята из окрестностей, расположенных не далее одного дня пути от нас. Те, кто жил подальше, будут проходить ритуал со своими, местными друидами. Таким образом, нас, посвящаемых, собралось немало. Друиды по очереди наблюдали за тем, как нас омывали, очищали, снова мыли, поили родниковой водой, парили в бане, натирали анисовым маслом, снова парили, опять натирали, теперь уже порошком лаврового листа и ветками ивы.
Верцингеторикс неизменно пребывал в хорошем настроении. Мы не обращали внимания на суровое молчание Крома и относились к нему по-дружески, но, наверное, холодновато. Обаяние, присущее арвернцу, совершенно не трогало моего двоюродного брата. Как-то раз я расхохотался над очередной шуткой королевского наследника, и заметил, как обиженно посмотрел на меня Кром. Я зажал себе рот рукой, но не смог сдержаться и продолжал смеяться. Но все же этот момент немножко царапнул меня.
Когда нас достаточно вычистили снаружи и внутри, пришла пора отправляться на отведенные каждому места у частокола. Нам предстояло всю ночь изображать неусыпных стражей под звездами.
Мы заняли позиции по периметру стены. Каждый из нас был полон решимости героически бодрствовать и терпеть ночной холод. Мне пришлось стоять между Кромом и Верцингеториксом. Арвернец стоически простоял почти неподвижно от заката до восхода. Только раз он слегка двинул ногой. Поглядывая в его сторону, я неизменно встречал его белозубую улыбку.
А вот Крому явно приходилось нелегко. Он дрожал всем телом, чихал и неудержимо зевал. Раз или два он покачнулся; я даже испугался, не упадет ли он, но в последний момент он справлялся с собой. Встающее солнце застало его совсем несчастным.
Верцингеторикс, однако, выглядел таким свежим, как будто он провел ночь в постели под крышей. Но даже у него на руках я заметил гусиную кожу.
— Сегодня наш день, — весело сказал он. — Мы становимся мужчинами. — Он прищурился. — Айнвар, ты когда-нибудь задумывался, как посвящают женщин?
Я пожал плечами, притворяясь, что меня это не интересует.
— Как-то посвящают, наверное. Они же тоже проходят через ритуал. Как только случится первое кровотечение, так и проходят.
Я не собирался дальше обсуждать эту тему. Со временем я все узнаю, но и тогда не буду болтать. Друиды все знают.
Мудрые обошли стену и собрали нас. Голые, сильно озябшие молодые люди пытались выглядеть мужественно. Я мельком заметил, что сморщенные гениталии Верцингеторикса были не больше моих. Крома, в отличие от нас, природа одарила куда щедрее, наверное, возмещая его врожденное увечье.
Идя вслед за друидами
