— Во-первых, мне не следовало убивать ту танцовщицу. Я хотел показать вашему преосвященству, как ловко владею мечом, но не подумал, что забрызгаю кровью вашу одежду, святой отец.
— Все верно, — сказал Питер. — Кстати, ты великолепно владеешь мечом, лучше, чем я. Возможно, я попрошу тебя дать мне несколько уроков.
Орк-проводник вдруг шумно вдохнул воздух и стал дергаться, как будто с ним случился приступ пляски святого Витта. Шон с размаху ударил орка по спине, тот закашлялся и перестал дергаться.
Хайрам рассмеялся и сказал:
— Сдается мне, этой жабе пора научиться держать рот закрытым.
Питер тоже рассмеялся и сказал:
— Много раз слышал, что в открытый рот может залететь насекомое, но никогда сам не видел. Эй, орк, кого ты проглотил — муху или бабочку?
Орк не ответил — он так сильно кашлял, что на глазах выступили слезы. Как бы не издох раньше времени…
— Эй, дерево! — обратился Питер к Топорищу Пополам. — Займись нашим проводником, помоги ему проблеваться. Мне не нужно, чтобы он издох прямо здесь.
Топорище Пополам покинул свое место во главе колонны и направился к проводнику. Питер не стал смотреть, как орк приводит в чувство другого орка. Питер сказал:
— Продолжай, Шон. Какие еще прегрешения ты допустил вчера и сегодня?
2
Топорище Пополам схватил кобылу Серого Суслика за повод и потянул в сторону. Серый Суслик трижды глубоко вдохнул и выдохнул, прислушался к своим чувствам и сказал:
— Все нормально, меня отпустило уже.
Топорище Пополам окинул Серого Суслика пристальным, оценивающим взглядом, и отпустил повод.
— Ты осторожнее, — сказал он. — Рот не разевай.
— А я и не разеваю, — резко сказал Серый Суслик и тут же подумал, что так говорить не стоило.
Топорище Пополам оглядел Серого Суслика еще пристальнее, помолчал некоторое время, а затем сказал:
— Рассказывай.
— Что рассказывать? — переспросил Серый Суслик.
— Всё, — сказал Топорище Пополам. — Только не надо мне втирать, что ты действительно подавился мухой.
Серый Суслик долго молчал. Он вспомнил изречение какого-то древнего философа, то ли первой, то ли второй эпохи. «Если не знаешь, что говорить — говори правду», учил тот философ. «А почему бы и нет?» подумал Серый Суслик и сказал:
— Добрый господин Шон убил мою женщину.
Топорище Пополам рассмеялся.
— Я гляжу, вы тут совсем расслабились, в этом вашем Оркланде, — сказал он. — Женщину убили, видите ли! Твою женщину! Ты бы еще женой ее назвал!
Серый Суслик вздохнул и ничего не ответил. Вслух он так не говорил, но в мыслях он действительно называл Шелковую Лозу своей женой. Он понимал, как это наивно — у орка не может быть жены, орк — не субъект правовых отношений, а говорящая скотина, но Серому Суслику нравилось притворяться, что их с Шелковой Лозой совместное хозяйство — не просто брачный союз, как у двух собак, а нечто большее. Это была как бы игра, дескать, я понимаю, что орк, но я не просто орк, а орк, играющий в человека. Понятно, что это полная ерунда, но жить с этой ерундой немного легче.
Нельзя сказать, что Серый Суслик так уж любил Шелковую Лозу. Она была очень красива, возможно, самая красивая в стаде, она была искусна в танце и в любви, но этим ее достоинства ограничивались. Шелковая Лоза была бесплодна, ей было более девяти тысяч дней отроду, она переспала со всеми достойными мужчнами стада, но так и не смогла забеременеть. Она невкусно готовила и дурно вела домашнее хозяйство. И еще она была неумна. Но она была добра, весела и обаятельна, Серый Суслик любил ее (да, все-таки любил!) и гордился тем, что из всех мужчин стада она выбрала его, слабого и некрасивого, а не могучего полубосса и не смазливого юношу.
А теперь рыцарь Шон ее убил. Без всяких причин, просто для забавы, похваляясь перед отцом высокорожденных своим воинским мастерством. Сказал ей «выпрямись и стой прямо», взмахнул мечом и рассек пополам от макушки до лона. Или четырьмя взмахами меча срубил руки и ноги, так, чтобы все пять частей тела упали на землю одновременно. Или заставил женщину вытянуть руку вперед и закрутил «ветряную мельницу», каждым взмахом отрубая от руки небольшой фрагмент. То же самое можно проделать не с рукой, а с ногой, но это по силам только великому мастеру фехтования. А еще бывает «сделать шаурму», «взрезать арбуз», много чего бывает… Неистощима фантазия высокорожденных, желающих показать друзьям свое воинское мастерство. А жизнь орка не стоит ничего, орк — не разумное существо, а бестолковая скотина. Только воля доброго господина может спасти орка от жестокой прихоти другого доброго господина. К сожалению, добрый господин Роджер Стентон лишен воли начисто.
Тем временем Топорище Пополам продолжал свою речь:
— Тоже мне, нашел повод убиваться! Телку замочили! Тьфу на тебя! Ты же разведчик, а разведчик — это воин! Так и держи себя как воин, а не как сопля! Воин не бежит от смерти, а стремится к ней, для воина каждый день — последний. Воин не привязывается ни к вещам, ни к друзьям, ни к самкам. Руками воина двигает Кали, а воля воина — воля Тора. Путь воина идет по лезвию меча или, там, топора, и нет на этом пути ни любви, ни привязанностей. Только мужская дружба, братство по оружию, и всё, нет больше ничего, кроме этого! Понял?
Серый Суслик молча кивнул, его лицо было застывшим и неподвижным.
— Ничего ты не понял… — вздохнул Топорище Пополам и пробормотал: — Каков господин, таково и стадо.
Кто-то кашлянул, Серый Суслик повернул голову и увидел, что сэр Хайрам отстал от отца высокорожденных, едет рядом с ними и прислушивается к разговору. Сейчас его лицо выражало недовольство.
Топорище Пополам бросил на сэра Хайрама настороженный взгляд, странно хмыкнул, пришпорил лошадь и направился к голове колонны. Сэр Хайрам немного помолчал, а затем спросил:
— А это правда, что орки в Оркланде живут семьями, как разумные люди?
Серый Суслик стал выстраивать слова в мысленную цепочку. Это было непросто.
— Орки живут по закону, добрый господин, — ответил он после долгой паузы. — По заповедям Иеговы и Никс.
Сэр Хайрам хихикнул.
— Кто бы сомневался, — сказал он. Немного подумал и добавил: — Ты можешь вести этот разговор свободно, без чинов. Клянусь честью, судьбой и посмертием, что никому не передам слов, что ты сейчас произнесешь — ни человеку, ни орку. А если нарушу я сию клятву, пусть отвернутся от меня Тор и Тина Минерва, пусть закроются перед моей душой врата Святого Петра и да низвергнусь я в Нифльхейм, где правит Калона. Сейчас я задаю вопросы не для того, чтобы восстановить справедливость, а только из научного интереса. Экспедиция закончится, наши пути разойдутся, и мне не будет дела до того, соблюдаешь ты заветы Иеговы и Никс или нет. Мне и сейчас нет дела до этого. Мне просто интересно. Итак, Серый Суслик, правда ли, что орки в Оркланде живут семьями?
— Правда, — ответил Серый Суслик.
— А ты храбрый, — сказал сэр Хайрам.
Некоторое время они молчали, затем Серый Суслик спросил:
— Дозволено ли мне осведомиться у доброго господина о цели нашего путешествия?
— Дозволено, — ответил сэр Хайрам. — Мы едем в Плохое Место. Да ты и сам это уже знаешь. Может, тебе интересно, что мы рассчитываем там найти?
— Именно так, добрый господин, — сказал Серый Суслик.
Сэр Хайрам рассмеялся и сказал:
— Ты ничего не поймешь в моем рассказе, орк. Разве тебе ведомо, кто такой Джулиус Каэссар?
Серый Суслик вздрогнул. Сэр Хайрам покосился на него с интересом.
— Неужели ведомо? И кто это такой, по-твоему?
— Так звали одного Самого Доброго Господина, — ответил Серый Суслик. — Он был последним Самым Добрым Господином второй эпохи. Еще его звали Резвый Индюк. Он — предок всех людей и всех орков. Его матерью была Тина Минерва, а отцом — Джизес Крайст, также известный под именем Найенесгани. Резвый Индюк родился на третьем небе, называемом Асгард…
Серый Суслик был вынужден прервать свою речь, потому что сэр Хайрам начал оглушительно хохотать. На его смех обернулся отец высокорожденных, и сэр Хайрам перестал хохотать.
