Она подняла на меня огромные золотистые глазищи, окруженные синеватыми тенями.
Тут уж я почувствовал, что у меня загорелись щеки.
— Дура ты, Мичи, — ответил я. — Просто тебе некуда идти, и мне некуда идти. Это нас связывает.
— Мне и впрямь некуда идти. Мои мать и сестры погибли, деревня сгорела. Наверное, ты прав, сид.
— Значит, решено, — я сразу повеселел. — Сейчас погрызем сухофруктов и попремся дальше. Надо найти людей.
— Хочу, чтобы ты запомнил одну вещь, Сим Вьюген, — Мичи взяла с расстеленного плаща пистоль и направила его на меня. — Если ты еще хоть раз назовешь меня дурой, я вышибу тебе мозги. Можешь не сомневаться. Ой!
— Что "ой"? — не понял я.
— Смотри! — Она показала дулом пистолета куда-то за мою спину.
Я оглянулся. Поначалу не понял в чем дело, а потом, присмотревшись, увидел что-то вроде колеблющегося над травой радужного полупрозрачного овала метрах в десяти от нас.
— Это портал! — воскликнула Мичи, схватила свои шмотки и прыгнула прямо в радужное свечение. Раздался хлопок — и девушка исчезла. В первую секунду я почувствовалрастерянность, потом раздражение, потом злобу. А потом выругался и шагнул в портал.
* * *
Это был подземный зал, освещенный осколками стекол, разбросанный по полу. Один из этих обломков был больше остальных, сантиметров, наверное, тридцать длиной. Я подхватил его, и теперь у меня был импровизированный факел. Свет был достаточно яркий, хоть и неестественный, будто от электросварки, поэтому составить правильное представление о цвете окружающих меня предметов было невозможно. Все казалось черно-серым. Стены обступали меня правильной окружностью, разделенной прямоугольными каменными плитами, метра в два высотой каждая, покрытыми странными значками. Над рядами значков поблескивали круглые кристаллические розетки. Еще одна плита торчала из пола в паре метров прямо передо мной, как раз на границе обозначенного стекляшками круга Яосторожно дотронулся до плиты — она была холодной и сухой. Обычный камень. Только письмена на нем необычные. Не кириллица, не латиница, какая-то крокозябра, мать ее.
— Мичи, где мы? — спросил я девушку, которая сразу растеряла весь свой гонор.
— Я не знаю, — шепнула она. Я понял, что Мичи сильно напугана.
Мой взгляд упал на темные стеклянные призмы вокруг меня, и сразу возникла новая мысль. Я подошел ближе и увидел в одной из призм свое отражение. Признаться, мне так чувствительно поплохело, когда я понял, какая странная перемена со мной случилась. Сердце застучало сильно-сильно, голова закружилась, да так сильно, что я схватился за плиту, чтобы не упасть.
Нет, в самом деле, это было что-то за гранью. Яуже раньше понял, что непонятным образом оказался в теле какого-то эльфа Руэна. Теперь же я смог увидеть свое новое лицо. То ли бедный покойный Руэн по совпадению был похож на меня, то ли моя душа каким-то образом изменила доставшееся ей тело, но это был я. Определенно я, только странным образом помолодевший и намного — лет на двадцать пять, как минимум. Да еще из темного шатена ставший блондином, с роскошной гривой светлых волос, растрепанных и всклокоченных, как у участника какой-нибудь метал-группы. Я убрал волосы с правой стороны, открыв ухо — острое, как у собаки. Эльф я стопудовый, братцы, не зря коротышка Симдон называл меня остроухим! Лицо было бледным, под глазами синяки. Рана на левой стороне лица выглядела очень неприятно, образовался отек, но крови не было. Собственный взгляд мне показался сумасшедшим. Сойдешь тут с ума, когда хрен пойми что с тобой происходит…
Мне в голову опять начали лезть самые невероятные объяснения случившегося. Какого черта я превратился в молодого эльфа? Не китайца, не индуса — эльфа, мать его! Может быть, я на корабле инопланетян. Меня похитили. Но тогда какого черта тут пахнет сыростью и землей? И стены сложены из тщательно отесанных каменных блоков. Ни единого намека на какие-то высокие технологии. Кругом только камень и еще эти светящиеся стекляшки. Над плитами по всей стене тянулись длинные резные панно: вереницы странных зверей, вроде как драконов, и бородатых людей, причем все они на одну рожу. Видимо, эти рельефы как-то связаны с письменами на камнях. Нет, это не инопланетяне. Это что-то другое. Тот свет?
Нет, это просто глюки от лекарств, в которых я путешествую.
Попутно я сделал еще одно интересное открытие: когда я поправлял пояс, к моим ногам упал сложенный вчетверо клочок бумаги. Я поднял ее и развернул. Это была записка, всего несколько строк, написанных мелким изящным почерком. Поскольку записка размокла от воды, чернила кое-где смылись, но я разобрал следующее:
Нам надо решить наш спор. Найдешь меня "У единорога". В любое время к твоим услугам.
Очень содержательная записка. Знать бы еще, что это за место "У единорога". Похоже, какой-то кабак…
Под ногой что-то звякнуло. Я наклонился, поднял предмет. Монета из темного металла (впрочем, в этом призрачном свете любой металл кажется темным). Величиной примерно с российскую двухрублевую монету. На аверсе женский профиль и надпись по кругу: «Лело королева Элайи». На реверсе цветущее дерево и номинал — один золотой рил. Куда бы я не попал, это не мой мир.
Глубоко вздохнув, чтобы побороть накативший панический ужас и взять себя в руки, я сжал монету в кулаке и начал рассматривать пол, чтобы найти еще что-нибудь. Следующая находка оказалась малоприятной и радости мне не добавила — за торчащим из пола камнем я увидел человеческую кость, вроде как берцовую. Кость совершенно высохла, видимо, лежала тут очень давно. Чуть дальше, у стены я разглядел два лежавших рядышком черепа, один был без нижней челюсти. У меня больше не оставалось сомнений, что я нахожусь в древнем подземелье, судя по всему давно заброшенном и весьма жутковатом.
Я посмотрел на плиту с письменами, пригляделся к ним. Это был вырезанный на камне текст — не особо длинный и малопонятный, да еще и поврежденный местами. Вот он, этот текст, слово в слово:
Пятеро … пришли в Аранд-Анун. Собравшись на битву, из которой не будет возвращения,
По слову Квинакора взяли воск жизни и бренную плоть человеческую, и, смешав, вложили в нее силу Огня, Воды и Земли.
Но не было у них силы Ветра, чтобы вложить в плоть Дух и оживить, и плоть не ожила.
Квинакор же, старший из них, изрек: «Сделано все, что можно, и пришел час испытаний. Уходит наша эпоха и приходит другая, и будет жить Аркуин, даже если нас не станет….Тысяча лет пролетит, как день, и не Ветер, но душа из мира другого войдет в плоть мира этого, и оживет Ожидаемый,
