потерять своих близких. Преступники, бегущие от правосудия всю жизнь, если они верят в продолжение после смерти, в ночных кошмарах видят наказание, что придёт за порогом. Кто-то страшится боли, неизбежно приходящей в процессе. Но самой смерти? Мало тех, кто действительно боится именно её.
— Ты это к чему?
— К тому, что я принял смерть и её последствия. Будучи уверенным в своей окончательной гибели, пошёл к ней навстречу и осознал как факт. Не сбежал, хотя мог. Пришёл к той, что властна над всеми, совершенно спокойно, даже радостно. Так и умер. Лишённый любых сожалений или страхов. А сейчас это вообще не имеет значения, я ведь давно мёртв. Уже много лет хожу по земле живым мертвецом. Значит и переживать мне не о чем. Всё то, что сейчас происходит, абсолютно не имеет значения для мёртвых, один из которых стоит перед вами.
— Занимательная логика. — Задумчиво кивнул Пророк. — Значит, с твоей точки зрения, все погибшие жители Города ныне не живы?
— Ага. — Печально улыбаюсь. — Я был очень разочарован, попав сюда. Крайне сильные и могущественные существа с интереснейшими жизненными историями, просто забились в угол и не выходят наружу, пытаясь сохранить заёмную жизнь? Здесь есть библиотека, которая каждым за столько лет была прочитана множество раз, несмотря на постоянные поступления, которые устраивает Хранитель Знаний. Да, вы обучаетесь новой магии, общаетесь с людьми из Перекрёстка, иногда поглядываете Турнир. И что с того? Каково влияние жителей Города на мироздание? Я не говорю конкретно о вас, вы как раз высовываете свой нос, хотя эффект тоже так себе. Остальные что? Их словно и нет, за редким исключением. Получив второй шанс, живут как трупы. Полнейшее разочарование.
— Хочешь сказать, что ты живёшь иначе?
— Вроде того. Прежде чем попасть в Город, я отдал жизнь ещё пару раз, так уж сложилось, но тогда тоже повезло. После самой первой из смертей я побывал не в одном мире и всюду оставил следы. Даже если ты заглянешь в самый первый, мой родной, то услышишь множество легенд и историй. Они будут в каждом мире, в том или ином виде. По ним можно сказать, что такой человек когда-то жил. Об этом помнят люди, и, что самое главное, это помнит мир.
— Не всем дано прожить такую жизнь.
— Бесспорно. Но кому, как не жителям Города? Каждый из вас как персонаж из детских сказок, совершивший немало действительно легендарных деяний. Но кто помнит о вас?
— Спорный вопрос. — Пророка я однозначно не убедил. — На мой вкус, гораздо лучше воспользоваться вторым шансом и прожить спокойную вечность.
— Есть разница между спокойствием и апатичным бесцельным существованием.
— Я…
Наш спор прервал Целитель.
— Замолчите, философы, не сотрясайте зазря воздух. Феи проснулись, нужно проверить результат.
А они действительно открыли глаза и начали неуклюже подниматься на ноги, рассматривая свои тела и лица. Старшая из них, осознав отсутствие шрамов, попыталась нащупать крылья за спиной, но их не было. Улыбка малышки не померкла, хотя и стала очень печальной. Старик кружил вокруг них и анализировал состояние пациентов, а старшая заговорила. Медленно, запинаясь и заикаясь, неуклюже ворочая языком и подбирая слова, она заново училась использовать речь.
— Спа… Спаси. бо. — Впрочем, её голос был столь прекрасен, что обращать внимание на дефекты речи становилось проблематично. — Я запо… запомню.
— Не стоит. Мне за ваше исцеление заплатили и довольно немало. — Целитель махнул рукой в мою сторону. — Остальное лишь работа.
"Я это запомню." Что интересно, голос феи в голове и настоящий существенно отличались.
"Можешь не утруждаться, вы мне уже давно вернули долг знаниями и магией. Этого хватит."
— Мне обещали песню. — Улыбнулся Целитель.
— Будет тебе песня. Но не сейчас. Им надо заново научиться говорить и петь.
— Мы не… не против. — Высказалась младшая, переглянувшись с остальными. Ей было меньше на две сотни лет и фея почти всегда молчала. — Без слов.
— По… моги. — Старшая передала мне образ той музыки, что хотела слышать.
Я, пожав плечами, достал свой инструмент и начал играть, даже не подкрепляя музыку иллюзией или магией. Было интересно увидеть чистое воздействие слова феи. Малышки переглянулись и начали петь. Это была песня без слов, лишь звуки, произнесённые в определённом порядке и с определённой частотой. Некоторые тянули, некоторые часто-часто повторяли.
Сочетание лишь одних звуков оказалось убойнее всего, что я только исполнял и слышал до этого момента. Эффект ошеломительный. Надо поскорее возвращать им голос. Это была прекрасная песня, наполненная сожалением об ушедшем мире и потерянных крыльях. Малышки выплёскивали давно накопившуюся боль и замещали её надеждой на лучшее будущее. Восхитительно. Ощущение и эмоции, которые невозможно передать словами.
Когда феи закончили, помещение погрузилось в тишину. Пророк и Целитель, казалось, даже не дышали, пытаясь не разрушить этот момент посторонним звуком. Впрочем, его разрушил я.
— Полагаю, вы первые, кому пели феи Мельпомены за последние несколько тысяч лет. Довольно впечатляющая строчка в биографии, не думаете?
— Принеси мне накопитель. — Глаза Целителя сверкнули. — И я верну им крылья. Сделаю для этого всё возможное.
— Разумеется.
Я убрал фей в карман, и они уснули. Полагаю, исцеление затратило слишком много энергии и жизненных сил. Но это мелочи, восстановление стало делом времени. Осталось лишь найти крылья. И тогда наследие Мельпомены вновь вернётся в мир. Во все миры.
— Второй вопрос. — Неожиданно вспомнил я уже у выхода из дома, обернувшись к Целителю. Его взгляд стал недоумённым. — Ты говорил о двух вопросах, но задал лишь один.
— Точно. — Старик щёлкнул пальцами, тоже вспомнив об этом. — Как ты умудрился избавиться от боли?
— Ты о чём? — Недоумённо уточнил Пророк.
— Не доводилось сталкиваться? Любое ранение души причиняет невыносимую боль, перемалывающую разум в труху. Даже самое маленькое. Ты вообще представляешь, что означает удар по самой важной составляющей человека? И эту боль никак нельзя унять или погасить, она будет, пока не придёт исцеление. У Гостя душа буквально горит. Хотя нет, всё-таки тлеет. Не суть. Этот огонь- невыносимая боль, которая давно должна была свести его с ума. Но Гость вполне себе разумен, даже на скрипке играет. Возникает закономерный вопрос, а как убрать боль от ранения души? Я такого способа не знаю, хотя хотел бы. Может пригодиться.
— Ты же сам сказал, что такое невозможно. И с этим можно лишь согласиться- невозможно. Проверял. — Криво улыбнулся я, а глаза Целителя начали изумлённо расширяться.
Пока он не успел высказать своё изумление, я покинул дом, оставив шокированного старика и Пророка.
— Что-то я не понял.
— Если боль унять невозможно, значит, Гость живёт с ней всё это время. —
