лучше не попадаться. Ваша душа представляется мне двойственной: вы сами и что-то еще в глубине, что-то темное, древнее, заплесневелое. Оно не шевелится.
— Мой волк? — Но его волк был совсем молодым…
— Я… может быть. Но есть еще третий запах. Его источник обвивает вас, как растение-паразит, его побеги и корни питаются вашим духом. И оно шепчет… Думаю, это какое-то заклятие или одержимость.
Ингри долго молчал, всматриваясь в себя. Как может она отличать одно от другого? Дух его волка был, несомненно, чем-то вроде паразита.
— Оно все еще на прежнем месте?
— Да.
Голос Ингри прозвучал резко:
— Значит, как только мое внимание окажется чем-то отвлечено, я могу попытаться убить вас снова.
— Возможно. — Глаза девушки сузились, а ноздри раздулись, как будто она пыталась уловить что-то, для чего телесные чувства не годились. Так же бесполезно, как пытаться видеть пальцами, как пробовать нечто на вкус ушами… — Пока не удастся его выкорчевать.
— Почему вы не обращаетесь в бегство? — тихо спросил Ингри. — Вам следовало бы бежать прочь.
— Разве вы не понимаете? Мне нужно добраться до храма в Истхоме. И как раз вы везете меня туда со всей возможной скоростью.
— Мне жрецы никогда не могли помочь, — с горечью сказал Ингри, — иначе я уже избавился бы от своего проклятия. Я многие годы пытался — обращался к теологам, к волшебникам, даже к святым. Я отправился в Дартаку, чтобы найти святого Бастарда, который, по слухам, изгонял демонов из человеческих душ и уничтожал незаконных волшебников. Даже он не смог избавить меня от духа волка, потому что, по его словам, дух принадлежит этому миру, а не другому. Даже Бастард, которому подчиняются легионы демонов хаоса и который может призывать и изгонять их по своей воле, не властен над ним. Если уж святые не могут помочь, обычные священнослужители и вовсе бесполезны. Они хуже чем бесполезны — они опасны. В Истхоме церковь — орудие тех, кто обладает властью, а вы, несомненно, их прогневили.
Взгляд леди Йяды был пронизывающим.
— Кто наложил на вас заклятие? Был ли это кто-то из власть имущих?
Ингри открыл рот, потом закрыл и задумался.
— Не уверен… не мог бы сказать. Все в таком тумане… Я даже не помню — если что-то не напоминает мне — о своих попытках убить вас. Мгновение невнимательности с моей стороны может оказаться для вас смертельным.
— Тогда я буду все время вам напоминать, — сказала леди Йяда. — Теперь — когда мы оба знаем, в чем дело, — это должно даваться легче.
Только Ингри открыл рот, чтобы возразить, как из лесу донесся треск и окрик:
— Лорд Ингри!
Потом другой голос прокричал:
— Я слышал голоса на берегу! Сюда!
— Они приближаются! — Ингри заставил себя, шатаясь, подняться на ноги. — Бегите, прежде чем они нас найдут! — Он умоляюще простер руки к девушке.
— В таком виде? — с возмущением спросила она, показывая на свою мокрую одежду и босые ноги. — Промокшая насквозь, без денег, без оружия? Я должна скрыться в лесу — и для чего? Чтобы меня растерзали медведи? — Она решительно покачала головой. — Нет. Болесо явился из Истхома. Ваше заклятие тоже оттуда.
Именно там можно обнаружить источник всей этой скверны. Я не сверну с пути.
— Кто-нибудь в столице убьет вас, чтобы заставить молчать. Попытки уже были предприняты. Могут убить и меня.
— Тогда будет лучше, если вы никому не проболтаетесь.
— Я не проболтаюсь… — возмущенно начал Ингри, но в этот момент появились спасатели — двое гвардейцев Ингри верхом продирались сквозь подлесок. Ингри и хотел бы продолжить разговор, но теперь не мог.
— Милорд! — радостно воскликнул Геска. — Вы спасли ее!
Поскольку Йяда не стала исправлять эту ошибку, промолчал и Ингри. Стараясь не встречаться с девушкой глазами, он сделал шаг вперед.
Когда они добрались туда, где на берегу ожидал кортеж, солнце уже скрылось за вершинами деревьев. К тому времени, когда Ингри и его пленница сменили промокшую одежду и сели на своих вновь пойманных коней, сквозь спутанные ветви только кое-где прорывались оранжевые лучи заката. Голова Ингри под наскоро сооруженной повязкой болела, ушибленное плечо задеревенело, но он прогнал даже мысль о том, чтобы ехать на повозке, сидя на гробу Болесо. В сгущающихся сумерках путники двинулись дальше по лесистой долине. Из канав поползли холодные щупальца тумана. Ингри как раз собрался отдать приказание зажечь факелы, когда далеко впереди на дороге показался свет, вскоре превратившийся в цепочку раскачивающихся фонарей. Еще несколько минут, и стук копыт был заглушен приветственными криками. Гвардеец, которого Ингри отправил утром вперед, чтобы подготовить в Ридмере встречу траурной процессии, привел с собой не только жрецов из храма, но и упряжку свежих коней, а также кузнеца со всеми его инструментами. Ингри от всей души похвалил расторопного солдата, лошади были перепряжены, и кортеж двинулся дальше более быстрым шагом. Через несколько миль огни над стенами Ридмера указали дорогу к открытым, несмотря на ночное время, воротам города.
Ридмер был довольно крупным поселением с несколькими тысячами жителей, и в нем располагалось местное церковное управление. Тем не менее храм на центральной площади выглядел совсем по-деревенски: стены пятиугольного деревянного здания покрывала резьба, изображающая переплетающиеся растения, животных, сцены из мифов, а дранка на крыше явно только недавно сменила солому. Как бы то ни было, храм был вполне подходящим местом для того, чтобы оставить в нем на ночь тело Болесо. Взволнованный настоятель с помощью членов городского совета принялся распоряжаться церемонией; из толпы любопытных горожан удалось составить вполне приличный хор, и все знатные и богатые жители потянулись в храм, чтобы выразить свою верноподданническую скорбь. То обстоятельство, что гроб был закрыт, вызвало, как заметил Ингри, некоторое разочарование. Ингри воспользовался своими ранами как предлогом уклониться от участия в церемонии.
Окружающие храм дома, по-видимому, было довольно спешно приспособлены для выполнения новых функций. Резиденция настоятеля располагалась в одном здании с конторой храмового нотариуса; библиотека и скрипторий оказались под одной крышей со школой Леди Весны для городских детишек; госпиталь Матери Лета занимал помещение позади местной аптеки. Ингри проследил, как леди Йяду передали под надзор суровой храмовой служительнице, расплатился с кузнецом за новые колеса к телеге, а с возницей и его женой — за их труды, велел лейтенанту Геске разместить коней в конюшне, а солдатам и вознице найти ночлег, после чего наконец отправился в госпиталь, чтобы наложить швы на рану на голове.
К своему облегчению, Ингри обнаружил, что местная служительница Матери была не просто знахаркой или повитухой:
