– Ну, это же Петербург…
– Однако что-то я не слышу в твоем голосе особой радости. И в глазах счастья не вижу… Или у тебя теперь есть секреты даже от меня?
«А у меня вот есть», – подумала она с некоторой грустью. И ничего тут не поделаешь, есть вещи, в которые не поверит даже человек, знающей тебя всю сознательную жизнь, как и ты его…
– Ну что ты, – сказала Татьяна. – Не может быть таких секретов. Мне просто грустно. Оттого, что этот город, чащоба каменная, не дает и десятой доли той свободы, какой мы располагали в вязинской глуши…
Внимательно присмотревшись к ней, Ольга покачала головой с понимающим видом: тут даже не требовалось колдовского умения, просто достаточно знать подругу…
– Ах, вот оно что, – продолжала Ольга, улыбаясь во весь рот. – Если я правильно истолковала твой загадочный вид, появился некий рыцарь…
– Угадала.
– И он тебе настолько пришелся по нраву, что ты не прочь с ним увидеться так… как мы, бесшабашные девицы, себе это порой позволяли в глуши?
– Снова угадала, сущая колдунья… – Татьяна печально вздохнула. – Он меня настолько покорил, что я сама теперь не прочь его покорить…
– Я его видела?
– Нарумов. Конногвардеец.
Ольга напряглась, старательно перебирая в памяти молодых людей.
– Ну как же, бал у Мамоновых… – наконец кивнула она. – Мои поздравления. Приятный молодой человек, оч-чень недурен… И, между нами, двумя благонравными барышнями из хорошего дома, не грех бы полюбопытствовать, насколько он… предприимчив, а?
Вид у Татьяны был грустный донельзя, сейчас она могла бы позировать скульптору, ваяющему аллегорическое изображение Скорби.
– Подсказал бы кто, как осуществить это нереальное предприятие, – сказала она печально. – Здесь Петербург, Олюшка. С порядками, заведенными раз и навсегда. Категорически не принято пускаться в некие эскапады, если перед тобой – девица. Боюсь, даже если я сама изложу ему суть своих желаний в самых недвусмысленных выражениях, он от меня в окошко выпрыгнет – у здешних дурачков этикет в крови циркулирует… А выходить за него замуж мне нисколечко не хочется – не настолько далеко мои помыслы простираются, они гораздо приземленнее… Это какой-то тупик.
– Да нет тут никакого тупика, – сказала Ольга, не особенно и раздумывая. – Наоборот. Есть волшебное слово, способное в мгновенье ока сделать из любого светского опасливого кавалера образец предприимчивости…
– Шутишь?
– Нисколечко, – воскликнула Ольга. – И, что самое смешное, слово это краткое, совершенно не трудное в чтении и произношении… Звучит оно следующим образом: вдова.
– Ничего не понимаю…
– Сейчас поймешь, – сказала Ольга. – Я не отвлеченно рассуждаю, а по собственному опыту знаю, насколько это слово волшебно. И не скрывать же его от самой близкой подруги…
…Вот так и получилось, что спустя час после этого разговора на Моховой, в квартиру, занимаемую бравым конногвардейцем Нарумовым, постучался не менее бравый корнет провинциального гусарского полка и был принят хозяином сразу – хотя за светской вежливостью Нарумова все же читалось легкое удивление, вызванное визитом совершенно незнакомого офицера.
– Любезный поручик, – сказала Ольга решительно. – Я понимаю, что вас удивил визит незнакомца, но дело у меня к вам безотлагательное. Не стану вас интриговать, начну с сути. Речь пойдет о княжне Татьяне Андреевне Вязинской…
Хозяин переменился моментально.
Он так и не снял маску хладнокровного светского человека, привыкшего не показывать своих чувств, но голос стал чуточку суше, а взгляд чуточку неприязненнее.
– Вы полагаете, молодой человек, что у вас есть какое-то право говорить со мной о княжне? Или вы посланы кем-то третьим, который…
Ольга поначалу опешила, но быстро сообразила, в чем дело, и рассмеялась:
– О господи, вы решили… Нет, ни о каком вызове на дуэль и речи нет. Совсем наоборот, я бы рискнул сказать… Позвольте представиться: корнет Ярчевский, Олег Петрович. Дальний родственник Татьяны Андреевны по материнской линии. У нас очень отдаленное и запутанное родство, и потому, с вашего позволения, я не стану вдаваться в подробности. Каковые, собственно, вас и не должны интересовать… Так вот, господин поручик, дело рисуется следующим образом…
Еще примерно через полчаса корнет Ярчевский покинул квартиру, будучи уже лучшим другом конногвардейского поручика Нарумова, пребывавшего сейчас, несомненно, в полной ошарашенности, но в сочетании с самыми лучезарными надеждами. Все было в порядке, волшебное слово, уже однажды опробованное на некоем служителе муз, произвело и на блестящего конногвардейца столь же незамедлительное действие. Все складывалось наилучшим образом.
А поскольку день близился к вечеру, Ольга, остановив извозчика, велела ему ехать на Васильевский.
Глава третья
Как допрашивают пленных в Петербурге
Тонкий стеклянный звон моментально вырвал ее из полудремы – Ольга уселась в уютном кресле возле окна, справедливо рассудив, что дичь вовсе не обязательно должна клюнуть именно сегодня, да и прикорнула. Вскочив на ноги, она прижалась лбом к прохладному стеклу, удовлетворенно хмыкнула и обеими руками распахнула легко поддавшиеся створки, впустив внутрь зябкую ночную прохладу.
Внизу, в нескольких аршинах от стены, меж домом и забором слабо светившиеся пересечения линий, напоминавшие то ли рыбачью сеть, то ли паутину (и то, и другое сравнение было как нельзя более уместным) моментально лишилось прежнего геометрического благолепия и неподвижности. Линии, не видимые ни одному обычному человеку, растянулись, деформировались, сплелись в сплошной зеленый комок, который энергичнейшим образом дергался, подпрыгивал, бился и перекатывался.
Ловушка оказалась надежной, несмотря на отчаяную борьбу угодившего в нее существа. Клубок так и не дал слабины, не порвался. Отсюда проистекало, что угодившая в западню дичь не может похвастать особенным могуществом и уж безусловно уступает Ольге по своим возможностям…
Стоя у распахнутого окна, девушка вытянула руки, прихватила пальцами концы ниточки и принялась неспешно, осторожненько ее выбирать. Сразу же почувствовала явное сопротивление: добыче не хотелось в дом, клубок метался так, что вот-вот, казалось, порвет магические «паутинки» и удерет восвояси. Ольге приходилось в Вязинках ловить рыбу, особого интереса к этой забаве она не питала, но кое-какому мастерству обучилась, а потому поступила точь-в-точь как опытный рыбак: выпустила ниточку, позволив улову перетянуть к себе примерно с пол-аршина, а потом резко дернула и еще раз. Добыча сразу оказалась гораздо ближе к окну. Дело налаживалось. Закусив в азарте кончик языка, Ольга аккуратненько вываживала то, что угодило в сеть. Как оно ни билось и ни выдиралось, поделать ничего не могло. Вот клубок уже не на земле бьется, а поднялся в воздух, достиг уровня подоконника второго этажа, где находилась Ольга, рванулся, отчаянным усилием выгадал пол-аршина – и тут же после очередного резкого рывка расстался с мимолетным завоеванием. Вот клубок уже напротив окна, на прямой линии… Медленно отступая в глубь комнаты, Ольга тянула его внутрь.
