В короткой рубашке и с распущенными волосами улыбающаяся речная дева вышла на середину комнаты и легким движением спустила рубашку вниз.
Хрупкие девичьи плечи, чуть приплюснутые груди с розовыми пятнами вокруг сосков, тонкая талия плавно переходящая в изгиб бедер, темный треугольник между сомкнутых бедер. . . Рубашка спускалась вниз постепенно открывая моего взгляду все великолепие юного женского тела.
Перешагнув через упавшую рубашку, девушка приблизилась ко мне и, подняв ладони, положила их на мои виски. Моя голова мгновенно прояснилась.
-У нас мало времени, мой король, иди же и возьми меня. . .
Время в объятиях моей речной подруги пролетело стремительно, как чайка над волной. Она зажигала изощренными ласками мою страсть и гасила ее своим гибким телом. Она знала о моих желаниях лучше меня и она была идеальной любовницей. . . .
Ощутив мою усталость, она легко высвободилась из моих рук и села на постели. В полумраке ее лицо смутно белело.
-Благодарю тебя, мой повелитель, за возможность снова ощутить земную, человеческую страсть и любовь. . . Я ухожу, но будь осторожен-рыцарь Бейли -вассал герцогини Бронкасл и он подсыпал сонное зелье в твой кубок. Он вскоре придет к тебе с кинжалом и мешком. . . .
-С мешком?
-Мешок из кожи быка для твоей отрезанной головы приготовлен. . .
Я невольно пощупал свою шею.
-Лодка с гребцами ждет его внизу и он сразу должен уплыть. . .
-Кто эта девушка?
-Она внебрачная дочь рыцаря Бейли от простой крестьянки. Вот почему этот рыцарь живет один, здесь, вдали от общества. . . .
-Он готов убить меня и оставить дочь здесь на смерть?
-Нет, он заберет ее с собой. Именно сейчас он поднимается в ее комнату, чтобы предупредить о внезапном отъезде. Я ухожу. . .
Обнаженное тело смутной тенью мелькнуло и исчезло. Только приятная усталость и чувство опустошенности внизу живота служили доказательством того, что все мне не приснилось. Рыцарь Бейли, что же мне делать с тобой?
Хозяин замка пришел тем же тайным ходом, спустя полчаса. С кожаным мешком и кинжалом. Он был обут в мягкие войлочные туфли и шагов не было слышно.
Осторожно он сдвинул перинку с тела, спящего в постели гостя и отпрянул с проклятьем. Вместо человека перед ним была свернутая одежда.
Сзади я попытался ударить его по голове канделябром. Но хозяин замка увернулся и нанес удар кинжалом. Порез на моей руке защипал и закровоточил. Сцепившись как два любовника в тесных объятиях мы с грохотом упали на пол. Шум был мне на руку. Бейли рвался из моих рук, но я крепко его держал.
На шум явилась моя охрана и Майк. Пока они пытались в сумраке разобраться, где я, а где мой враг, Бейли нанес мне еще один удар кинжалом, но неудачно для себя.
Кинжал вспорол мою кожу на груди и, упершись в грудинную кость, соскользнул вниз. Моя рука перенаправила его движение.
Гвен с факелом в руке подоспел к концу схватки.
Я сидел на полу голым, обливаясь кровью, а Бейли, стоя на коленях, пытался вытянуть из своего солнечного сплетения свой же клинок.
Ему это почти удалось. Но мечи-бастарды обрушились на его голову. Мой гостеприимный хозяин пал под ударами и испустил дух.
Пока охранники рубили рыцаря, я спешно залечил свои раны.
Горцы, обернувшись, обнаружили меня в довольно жалком виде, трясущегося от холода, голого, перепачканного кровью.
Майк и Гвен ощупывали меня в волнении, ища раны на теле, а я слабо отбивался от них.
-Хватит щупать меня как девку! Я в порядке! Майк мою одежду сюда! И воды-умыться!
Мои офицеры предложили перебить всех обитателей замка и сжечь его.
-Рыцарь Бейли поднял руку на короля-пусть все почувствуют вашу руку, государь!
Только барон Гринвуд высказал другое:
-Нет чести в убийстве невиновных, а виновный поплатился жизнью за свое вероломство.
-Барон Гринвуд прав и я не буду наказывать обитателей замка за поступок хозяина, да и замок мне пригодиться. Макгайл, назначаю тебя коннетаблем замка Бейли. Твоя рота останется здесь. Направь дозоры вверх и вниз по течению. Особенное внимание на паромную переправу у Шеллсбери. Если люди герцогов Бронкасл или короля Руперта попытаются переправиться на этот берег-пошли гонцов ко мне. Сам замок оборонять до последней возможности!
-Что делать с дочерью рыцаря, ваше величество?
-Она останется заложницей здесь, под твоей охраной. За ее здоровье и жизнь ты отвечаешь!
После ночи любви приказать зарезать девушку как овцу я не мог.
К Давингтону я подъехал во главе трех десятков своих горских телохранителей.
Весь остальной отряд под командой барона Гринвуда я оставил в аббатстве Святого Патрика в часе езды от города.
Большой отряд мог испугать стражу и ворота перед нами сразу же закрыли бы.
Обогнав купеческий неторопливый обоз мы подъехали к городским воротам. Высокая виселица привлекла мое внимание.
Две женщины со связанными за спиной руками, висели над землей. По черным вздувшимся лицам трудно определить возраст. Но по платьям видно, что одна горожанка или дворянка, а вторая из прислуги. Ветерок играл прядями белокурых волос.
Стражник лениво отгонял от виселицы мальчишек норовивших подбежать и заглянуть под юбки казненным.
-Кто эти женщины?
-Баронесса Корк со служанкой, сегодня утром вздернули за ведовство, ваша милость.
-У вас я вижу дела, ведет церковный суд?
-Аббат Червелл, ваша милость, вот уже неделю у нас в городе и нагнал страху на проклятых колдуний! А сегодня на рыночной площади будут руки рубить менестрелям, за оскорбление его величества богомерзкими песенками.
-Любопытно взглянуть!
-Поспешите, ваша милость, народа набежит пропасть! Близко не подъедете!
Мой отряд, оттирая крестьян и горожан, проехал по мосту и через открытые ворота. Стражники, около десятка, в нагрудниках и с алебардами, проводили нас внимательными взглядами.
Густая городская вонь окутала нас удушающим облаком.
Улицы провоняли дерьмом, задние дворы воняли мочой, лестничные клетки воняли гниющим деревом и крысиным пометом, кухни - порченым углем и бараньим жиром; непроветриваемые комнаты воняли затхлой пылью, спальни - жирными простынями, сырыми пружинными матрасами и едким сладковатым запахом ночных горшков. Из каминов воняло серой, из кожевенных мастерских воняло едкой щелочью, из боен воняла свернувшаяся кровь. Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами, из их животов - луковым супом, а от тел старым сыром, и кислым молоком.
