— Ты что, сдурел? — сразу и без предисловий шикнул на него Роллон. — Между прочим, передатчик могли услышать.
— Извини, виноват, — развел руками мужчина. — Но дело срочное. Ты когда приезжаешь во Владивосток?
— Дней через пять. Это и есть твое срочное дело?
— Нет, конечно. Стал бы я из-за такой ерунды тебя беспокоить. Просто у нас наблюдаются небывалые возмущения магического фона. Какая-то гадость, судя по всему, из Эллегиона.
— Нежить?
— Именно.
— Дело рук моего любезного отца?
— Вряд ли, скорее, побочный эффект. Такого количества нежити я не видел с момента рождения.
— А я тут при чем?
— Нежить много убивает. Магов, естественно, простые жители ее не интересуют. Местные маги уже не справляются с таким натиском. Жители пока ничего не знают, но вскоре неосторожные, посредственные маги у нас закончатся, и ситуация может выйти из-под контроля.
— А что, сейчас вы ее контролируете?
— Более-менее, — по лицу мага было понятно, что они контролируют ситуацию примерно так же, как таракан — снежную бурю.
— Неужели? — скептически хмыкнул Роллон.
— Нам нужен ты. И как можно быстрее.
— Почему это? Вообще-то, пару недель назад к вам прибыл Лентарн. Вам мало одного Зимнего волка?
— Лентарн тяжело ранен, и поэтому временно выпал из жизни магического мира. К тому же нам нужен не просто Зимний волк, а именно ты. Мы имеем дело с нежитью, тебе это понятно?
— Для меня с нежитью все закончилось тогда, когда погиб Эллегион. И больше я с ней дел иметь не буду и не хочу.
— Роллон, ты был рожден для того, чтобы повелевать ими. Неужели тебя не зовет твоя кровь?
— Зовет. И именно поэтому я не хочу иметь с ними ничего общего.
— Ты говоришь, как мальчишка, а не как член высшего органа политической власти Эллегиона.
— Возможно. Но этому мальчишке уже давно исполнилось три века. И Эллегион уже мертв.
— Ты что, боишься смерти?
— Боюсь? Смерти? Нет, я даже мечтаю о ней. Но не ухожу лишь по одной причине — я уже умирал, и мне там понравилось куда меньше, чем здесь. Я просто не хочу становиться тем, кем должен.
— И ты не остановишь нежить? Ты же можешь сделать это. Можешь. Просто не хочешь.
— Я знаю, что я могу. И ты прав — я не хочу. Я не нежить и не смерть, чтобы управлять ими.
— Ты тот, за кем они слепо пойдут куда угодно. Стоит только приказать. Для них ты наравне с Танатосом. Нежить будет беспрекословно подчиняться тебе, как своему богу, чьим сыном ты являешься.
— Я не бог. Я почти человек.
— Ты далеко не человек, и ты это знаешь. Я не прошу тебя управлять ими, я прошу лишь одного — прикажи уйти. Неужели это так сложно сделать для тебя? Даже камень иногда может треснуть. Можешь ты хоть на один раз расплавить стальное сердце? Посочувствовать? Пожалей людей.
— Жалеть? Людей? Ты смеешься. Я не способен на это.
— Ты настоящее чудовище.
— К сожалению, да. И тот, которого ты называешь моим отцом, сыграл в этом большую роль. Неужели ты думаешь, что я сам согласился бы на это? Жить в вечно окружающей смерти… это хуже смерти. Она — хотя бы спасение. Хорошо, я прикажу им уйти. В последний раз. Я еще раз повторю — я не желаю иметь с нежитью ничего общего. Но маги, которые мне нужны, могут погибнуть в этом городе. Если уж дело такое срочное, могли бы открыть индивидуальный портал.
— А всемогущий Зимний волк не может этого сделать?
— Могу. Но тогда нежить явственно почувствует меня. И Танатос тоже.
— Нет, открыть индивидуальный портал мы пока не можем — все силы брошены на уничтожение нежити, заполонившей город.
— Я буду через пять дней, — мрачно буркнул Роллон магу. Тот кивнул и начал таять.
— Кстати, у нас есть новости, которые могут быть тебе интересны, — сказал маг на прощание. — Но это не разговор по передатчику. Насчет Ворот и Эллегиона.
Выключив передатчик, Роллон со злостью двинул кулаком по металлической стенке, на которой явственно обозначилась глубокая вмятина. Щелкнув пальцами и ликвидировав ее, он вышел в купе. Надоело.
7Поезд резко снизил скорость. И почему машинисту нужно было сделать это именно тогда, когда я несла в руках чашку с горячим кофе? И не просто горячим, а почти кипятком — проводница недавно вскипятила титан. Естественно, моя рука дернулась, и почти вся жидкость выплеснулась… Антону на ногу. Поезд на более медленной скорости поехал дальше, а я не знала, что со мной сейчас будет. Наверное, инфаркт. Мало того, что я всю дорогу надоедала писателю своей болтовней, так еще и сейчас, когда в кои-то веки решила сама налить себе кофе, выплеснула весь его на него. Не знаю, кому стало более дурно — мне, которая представила себе, как красочно меня сейчас будут убивать, или Антону, который вообще ничего не заметил. Точнее, он заметил на своих брюках пролитый кофе, но он не придал никакого значения тому, что это был кипяток.
— Что с тобой? — невозмутимо поинтересовался он.
— А-а-а… э-э-э… — это было единственное, что я смогла выдать в прединсультном состоянии.
— Ты про кофе? Ничего страшного, я никогда не любил эти брюки. Если ты не против — выйди, мне нужно переодеться.
— Э-э-э… видишь ли… ты что, не заметил?
— А что я должен был заметить?
— Я ошпарила тебя кипятком! — на одном дыхании выпалила я. Антон выглядел слегка недоуменным. Он потрогал чашку у меня в руке и хмыкнул.
— Действительно, кипяток, а я и не почувствовал. Нет, со мной все в порядке. Все-таки ты можешь дать мне переодеться? Мы прибываем через пару часов, а я не хочу выходить в город в таком виде.
Я машинально послушалась и вышла в коридор. Это что, горяченный кофе успел остудиться за время полета? Нет, это противоречит всем законам физики. А что тогда? Или он остыл, пока я несла? Потрогав чашку, которую все еще держала в руках, я поняла, что это не так. Но почему тогда Антон ничего не почувствовал? Может, у него просто болевой шок? Наверное… сейчас мне точно станет плохо… довела человека до болевого шока. Кажется, во Владивостоке первым делом мне придется лечь на долгое время в психушку.
— Ты все? — крикнула я в купе.
— Да, — донеслось оттуда. — Заходи.
Осторожно, словно боясь возмездия за содеянное, я вошла. Антон, как ни в чем не бывало, сидел за столом и листал какую-то газету. Видимо, он все-таки заметил мой настороженный взгляд, потому что чуть недоуменно спросил:
— Что-то не так?
— Д-да… то есть нет… то есть… тьфу ты, я совсем запуталась. Ты что, совсем ничего не почувствовал? Ты не почувствовал кипятка?
— Почувствовал, конечно. Просто слишком часто со мной случаются подобные мелкие неприятности, чтобы постоянно обращать на них внимание. Да ничего страшного, ты же мне не на голую кожу вылила. Поболит пару дней и пройдет, — Роллон очень надеялся на то, что девушка поверит в это. Это же надо было забыть то, как люди реагируют на боль! Для самого Роллона она была чем-то вроде незначительно помехи, на которую не нужно обращать внимания. А тут всего лишь какой-то горячий кофе… только вот брюки испорчены, теперь придется еще искать, куда их выбросить — не самому же стирать. Уж что-то, а более-менее нормально стирать он за все годы жизни так и не научился. Но она все-таки человек, хотя и маг.
