И еще трое побеждены им, включая Билли – Колючку, чемпиона четвертого города, и победителя качают, увенчивают гирляндами и награждают кубком и денежным чеком. Но на лице желтоглазого нет и тени улыбки, пока взгляд его не падает на стоящую в толпе Мегру из Калгана.
Она ждет этого взгляда. Огненная Ведьма следит за губами зевак.
– Оаким, – наконец говорит она. – Все называют его Оакимом.
– Зачем мы подсматриваем за ним?
– Я видела сон, который прочла как совет: Следи за местом, где изменится направление волны. Даже здесь, за пределами Средних Миров, мой разум связан с волнами Энергий. Я больше не могу использовать их, но все еще их воспринимаю.
– Почему этот человек – этот Оаким – находится там, где меняется направление волны?
– Это зеркало знает многое, но, увы, молчит. Оно показывает, но ничего не объясняет. Но оно берет из сна мои неосознанные мысли, так что мне остается лишь понять увиденное.
– Он быстр и очень силен.
– Верно. Я не видела подобных ему с тех пор, как солнцеглазый Сет пал от Молота, разбивающего солнца, в битве с Безымянным. Оаким нечто большее, о, большее, чем кажется толпе или той маленькой девочке, на которую он сейчас смотрит. Смотри, как мои слова заставляют зеркало проясняться! Мне не нравится темная аура вокруг него… Нет, мой сон не зря был беспокойным. Мы должны увидеть, что за ним стоит. Мы должны узнать, что он такое.
– Он возьмет девочку на холм, – мурлычет фамильяр, тыкаясь холодным носом в ухо ведьмы. – Давай посмотрим!
– Хорошо, – усмехается она, а фамильяр виляет хвостом и поглаживает лапами свою кудрявую макушку.
Человек стоит на поляне, окруженной живой изгородью и полной цветов. Окажись вы здесь, вы бы увидели украшенное гирляндами ложе, скамьи, столик и решетку, поддерживающую вьющиеся розы, – все под огромным зонтичным деревом, заслоняющим полнеба. Поляна залита ароматами цветов и музыкой, которая висит в воздухе и медленно сочится сквозь него. Бледные огни пляшут в ветвях, и крошечный фонтанчик искрится у столика возле самых корней.
Девушка закрывает в живой изгороди калитку, на которой тотчас вспыхивает надпись «Не беспокоить!», и идет к мужчине.
– Оаким… – шепчет она.
– Негра…
– Ты знаешь, зачем я позвала тебя?
– Это – сад любви, – говорит он, – и если я что-нибудь смыслю в обычаях этой страны…
Она улыбается, снимает серебряную полоску с груди, вешает ее на куст и кладет руки ему на плечи. Он хочет прижать ее к себе, но безуспешно.
– А ты сильна, крошка.
– Я привела тебя сюда бороться, – заявляет она. Он бросает взгляд на голубую кушетку, затем снова на девушку, и слабая улыбка чуть трогает уголки его губ. Мегра качает головой:
– Не так, как ты думаешь. Сначала ты должен победить меня. Мне не нужен обычный мужчина, чья спина может сломаться от моих объятий. Не нужен мне и слабак, который выдохнется через час или даже через три. Мне нужен мужчина, чья сила будет течь как река, – бесконечно. Ты такой, Оаким?
– Ты видела меня в борьбе.
– Ну и что? Я сильнее любого мужчины, какого когда-нибудь знала. А сейчас, Оаким, ты пытаешься прижать меня к себе и не можешь.
– Я не хочу делать тебе больно.
Она смеется в ответ и легко размыкает его руки на своей талии, и бросает Оакима на землю Сада любви.
– Это называется ката-гарума, один из приемов нате-вазы. Ты будешь бороться?
Он встает на ноги, стягивает с себя рубашку, только что бывшую белой, и улыбается. Девушка смотрит на него без улыбки:
– Ты будешь бороться со мной?
В ответ Оаким протягивает ей розу, сорванную с решетки.
Отведя локти за спину и сжав кулаки, она резко выбрасывает руки вперед и сдвоенным ударом бьет его в живот.
– Я вижу, тебе не по нраву розы… – задыхается Оаким.
И – он наступает на стебель. Глаза Мегры сверкают синим огнем:
– Теперь ты будешь бороться со мной?
– Да, – говорит он, – я научу тебя захвату, что именуется «поцелуй», – и заключает ее в железное кольцо своих рук, прижимая к себе. Она отворачивается, но Оаким ловит губами ее губы и выпрямляется, поднимая девушку над землей. Она не может ни вздохнуть в этом кольце, ни разорвать его; и их поцелуй продолжается, пока ее силы не иссякают… Он поднимает ее на руки и бросает на ложе.
Белые, алые, черные розы, музыка, пляшущие огни, сломанный цветок на траве… Огненная Ведьма роняет беззвучные слезы. Фамильяр удивлен. Ничего, он скоро поймет. Зеркало заполнено сплетением двух тел. Ведьма и фамильяр наблюдают за лучшим танцем Клада.
Осирис в Доме Жизни пьет кроваво-красное вино. Зеленый свет заполняет зал, в котором нет места ни острым, ни холодным вещам. Его трон – в Зале Ста Гобеленов, и стены под ними невидимы. Невидим и пол под мягкостью золотистого ковра.
Повелитель Дома Жизни опускает пустой стакан и встает. Пройдя через зал, он поднимает зеленый гобелен и входит в скрытую за ним нишу. Затем касается трех координатных плат в стене, поднимает гобелен и шагает в комнату, расположенную в 348 милях к западу от Зала Ста Гобеленов на глубине 78544 футов.
Комната, куда он попадает, погружена в полумрак. Но, приглядевшись, вы различили бы слабое зеленое сияние.
Юноша, одетый лишь в красную набедренную повязку, застыл, скрестив ноги, на полу и не замечает Осириса. Он сидит спиной к нему, не шевелясь, не говоря ни слова. Тело у него стройное и красивое, мускулы – как у пловца. Он бледен, темноволос и выглядит человеком, погруженным в медитацию.
Вдруг напротив него зеркальным отражением возникает другой. На нем точно такая же повязка; лицо, волосы и фигура у него те же. Он и есть тот же. Юноша поднимает темные глаза от небольшого желтого кристалла, видит оранжево-зеленую, желто-черную птичью голову Осириса и шепчет:
– Мне снова это удалось… – и тот, кто сидел спиной к Осирису, исчезает.
Юноша поднимает кристалл, кладет его в полотняный мешочек и подвешивает к поясу. Встает.
– Девятисекундная фуга, – говорит он.
– Это самое большее, на что ты сейчас способен? – спрашивает Осирис, и голос его звучит как заигранная пластинка на слишком быстрых оборотах.
– Да, отец.
– И девять секунд удаются тебе каждый раз?
– Нет.
– Сколько времени это еще займет?
– Кто знает? Ишибака говорит, быть может, лет триста.
– Тогда ты будешь мастером?
– Может быть и так, отец. Во всех мирах не наберется и тридцати мастеров. До сегодняшнего я шел два столетия, но вспомни, как мало я мог лишь год назад. Разумеется, когда-нибудь это пойдет быстрее, сила продолжает развиваться…
