— Если мабдены Восточных земель придут сюда, никакого урожая вам не видать, — предупредил его Корум. — Но я не намерен более спорить с тобой. Хочу лишь заметить, что мы, вадаги, тоже когда-то не верили в кровожадность мабденов и не обращали внимания на все предупреждения об их намерениях. И поэтому все мои родные погибли: и отец, и мать, и сестры. Именно поэтому я теперь — последний из вадагов.
Человек провел рукой по лбу и почесал в затылке.
— Над этим надо, пожалуй, подумать.
— А с ним что делать? — спросил Корум, кивнув на Веренака, который как раз выбрался из поилки.
— Он нам не указ. К тому же он все равно пойдет со своими речами в другие селения. Но я не думаю, что его там станут слушать.
Корум кивнул.
— Хорошо. Но помни, что все эти споры, все разногласия и все вроде бы не имеющие особого смысла решения вроде того, что герцог выслал из города жрецов Урлеха, на самом деле лишь первые признаки той жестокой битвы, которая грядет вскоре между Законом и Хаосом. Веренак понимает это, и герцог тоже. И Веренак пытается собрать союзников Хаоса, а герцог присоединяется к лагерю сторонников Закона. Ни один из них еще не знает, что угроза вторжения уже нависла над страной, но оба ощущают эту угрозу. А я везу в страну Лиум-ан-Эс весть о том, что война вот-вот начнется. Помни о моем предупреждении, друг мой, как бы ты ни решил поступить.
Селянин пожевал губами.
— Я подумаю, — произнес он наконец.
Остальные жители селения уже расходились с площади. Веренак, злобно оглядываясь на Корума, направился к своей лошади, привязанной в тени.
— Не хотите ли вы и ваши спутники отдохнуть в нашем селении? — спросил вдруг Корума крестьянин.
Корум покачал головой.
— Благодарю, но то, что я видел и слышал, заставляет меня спешить в Лларак-ан-Фол, чтобы предупредить герцога. Прощай!
— Прощайте, — крестьянин казался сильно озадаченным.
Корум и Джери повернули лошадей и направились к своим спутникам, ожидавшим на окраине. Джери внезапно рассмеялся:
— Прелестная сценка! Прямо как в комедии! Немало таких сценок я в свое время написал для театра!
— У этой комедии трагический смысл, — сказал ему Корум.
— Так и должно быть в хорошей комедии, — ответил Джери.
Кавалькада теперь перешла с размеренной рыси на галоп, словно воины Лир-а-Брода уже гнались за ними. Чем дальше они продвигались по землям герцогства Бедуилрал-нан-Риум, тем ощутимее становилось царившее вокруг напряжение. В каждом селении, что они проезжали, жители были заняты совершенно бессмысленными спорами: сторонники Урлеха нападали на последователей Иллаха, но и те и другие пропускали мимо ушей то, что твердил им Корум, — что сторонники Хаоса скоро обрушатся на их страну, и они все погибнут, если не возьмут в руки оружие и не выступят против короля Лира и его армий.
А когда они наконец прибыли в Лларак-ан-Фол, то увидели, что на его улицах уже идет бой.
В стране Лиум-ан-Эс было мало городов, защищенных крепостными стенами, и Лларак не принадлежал к их числу. Город был застроен длинными низкими домами из камня и резного дерева, раскрашенными в яркие цвета. Дворец герцога Бедуилрала не слишком отличался от прочих больших домов города, но Ралина хорошо знала, где он расположен. Уличные бои шли совсем рядом с дворцом; один дом поблизости уже горел.
Подъезжая к городу, они оставили женщин свиты на одном из окрестных холмов.
— Кажется, один из жрецов Урлеха уже поработал здесь, причем поработал успешнее, чем Веренак в том селении, — крикнул Корум Ралине, которая уже готовила к бою копье.
Они галопом влетели на окраину. Улицы здесь были пусты.
Звуки боя доносились из центра города.
— Поезжай первой, — сказал Корум Ралине. — Ты знаешь людей герцога и сумеешь отличить их от врагов.
Она дала коню шпоры и, не говоря ни слова, понеслась впереди кавалькады к центру Лларак-ан-Фола.
И тут они увидели, как солдаты в синем в таких же шлемах и с такими же щитами, что были у свиты Ралины, отбиваются от толпы, в которой были и простые крестьяне, и явно профессиональные воины.
— Люди герцога в синих мундирах, — прокричала Ралина. — А те, что в красном с коричневым, — это городская стража. Насколько я знаю, они всегда соперничали.
У Корума не было никакого желания вступать в схватку. Не потому, что он чего-то опасался, просто он не чувствовал никакой вражды к этим людям.
На крестьян ему нападать тоже не хотелось. Вряд ли они даже понимают, за что сражаются. Как и городская стража. Впрочем, их действиями, видимо, управляют силы Хаоса. Их всех подняли на борьбу, вселив в них чувство неуверенности. Свою роль, видимо, сыграло и изгнание из города жрецов Урлеха. И вот результат — жители взялись за оружие.
А Ралина продолжала мчаться вперед с копьем наперевес, увлекая остальных в атаку. Вот они сблизились с толпой… Копья опустились, и кавалькада, не замедляя галопа, прорвалась сквозь массу нападающих, оставляя за собой широкий проход. Противостоявшее им воинство было в основном пешее. Боевой топор Корума то и дело опускался на головы тех, кто пытался его остановить. Его конь вставал на дыбы, разя врага передними копытами, и громко ржал. По меньшей мере, дюжина врагов полегла под его топором, прежде чем они прорвались сквозь ряды противника и соединились с людьми герцога. Развернув фронт, они вновь пошли в атаку, теперь уже вместе с герцогской дружиной.
Корум с облегчением увидел, что многие крестьяне уже побросали оружие и ударились в бегство. Лишь несколько стражников упорно продолжали сражаться. Среди них Корум разглядел и вооруженных жрецов в черном. Маленький человечек, почти гном, на огромном чалом жеребце что-то кричал, ободряя атакующих и размахивая длинным широким мечом, который держал в левой руке. По его одежде Корум решил, что это, видимо, сам герцог.
— Бросайте оружие! — кричал герцог стражникам. — Мы вас не тронем!
Один из стражников оглянулся и бросил свой меч, но тут же пал под ударом одного из жрецов Хаоса.
— Стоять до конца! — визжал жрец. — Если вы предадите дело Хаоса, ваши души будут обречены на вечные мучения!
Но уцелевшие стражники уже полностью утратили боевой дух. Один из них вдруг повернулся к жрецу, только что убившему его товарища, его меч сверкнул в воздухе, и жрец рухнул на землю, тщетно пытаясь зажать страшную рану на шее, из которой фонтаном хлестала кровь.
Корум убрал свой топор. Бой был окончен. Воины Ралины и солдаты в синем окружили оставшихся в живых противников и разоружили их.
Маленький человечек на огромном коне подъехал к Ралине, рядом с которой остановили своих лошадей Корум и Джери-а-Конел. Черно-белый кот по-прежнему сидел на плече у Джери, и на его мордочке было написано скорее удивление, чем страх.
