Тут наступил момент поволноваться и Женьке. Он с нетерпением ждал, что предпримет напуганный маг. Поскольку целенаправленно перемещаться по изнанке в темном подземелье было никак не возможно, он решил попробовать двигаться за проводником. А лучшего проводника, чем перепуганный полковник было не придумать.
Здесь самым важным было не отстать. Поэтому Женька и был на чеку, что оказалось весьма кстати, так как, раз решившись, его невольный проводник стал действовать, то есть двигаться, без промедления.
Женька в последний момент сообразил, как офицер неожиданно прыгнул на стенку туннеля и исчез в ней. Он немного в панике рванул туда же. Однако ему тут же пришлось тормозить перед вагончиком-монорельсом весьма странного вида. Не успел он толком удивиться такой технике, как чуть опять не упустил мага, усевшегося в это транспортное средство. Кабина монорельса плавно, но очень быстро заскользила в туннель и начала стремительно набирать скорость.
Это было что-то! Женька, как сумасшедший, пытался удерживаться в салоне, следуя за странным транспортом, а это было ой как непросто! Это было бы невозможно — следовать точно с той же скоростью и не вылетать в стенки туннеля, если бы на изнанке перемещение не зависело только от мысли или желания, и напрочь отсутствовал эффект инерции. Женька мысленно «держался» за свет внутри кабины, исходящий из странных светильников, и несся по тоннелю, как спятившее приведение.
Хотя, почему как?
Можно было бы рискнуть «проявиться» прямо в вагончике, но Женьке надо было или найти ребят, или попасть в центр этого странного места волшера, чтобы уже оттуда вызволить ребят. А заодно, разобраться, что за таинственный супермаг устроил этот волшер, о котором не было никаких упоминаний в книгах Изанры.
Ох, и долго же они так неслись! Только на минуту остановились на какой-то станции, где полковник выскочил из кабины и, отдав пару распоряжений, продолжил свой путь пересев в новый вагончик. Женьке уже надоело постоянно концентрировать внимание на этом ускользающем монорельсе. Он начал опасаться, что может "сорваться с крючка", как чудной транспорт стал тормозить и остановился в большой зале, напоминающей метро, только с четырьмя монорельсовыми путями вместо двух обычных.
Маг, не задерживаясь, выпрыгнул на платформу и взбежал по лесенке наверх в очередной переход. Дальше пошла беготня по коридорам, проверка документов, отдавание чести (в смысле военной), рукопожатия, рапорты… Но все это было уже несложно. Женька только дивился, насколько военные одинаковы, хоть на Земле, хоть в астрале: продолжают детские жестокие игры, будто уже в молодости шишек не наполучали. Тупость, сила и жажда власти — вот три тайных двигателя этой системы.
Какими бы флагами не махали, каких бы лозунгов не кричали, каких бы погремушек ни вешали на себя и других — под этим всем крылось все одно: стремление к власти одних и беспрекословное подчинение других. Только одно исключение оправдывало эту систему — нападение врага, но чаще враг был гипотетический, а военная машина гипертрофирована.
"Интересно, от кого эти-то собрались «обороняться»? Хотя нет, не интересно. Но придется выяснять — иначе Саш тут будет не найти!" — пока Женька придавался милитаристическим философиям, в реале начало происходить что-то занятное.
Полковник, пройдя массу кордонов, добрался до какой-то военной шишки, может быть даже особе, приближенной… к какому-нибудь пупу земли или, правильнее сказать, подземелья. Это было видно по богатой обстановке в кабинете, а также разукрашенному, как новогодняя елка, мундиру весьма представительного субъекта, носившего чин, пожалуй, не меньше генеральского.
Поскольку влезть в мысли разговаривавших было трудно из-за непонятной кодировки, Женька нашел уголок за портьерой и тихонько там «проявился». Беседа носила тот непередаваемый колорит, какой достигается только в общении двух разных по рангу военных, имитирующих «душевный» разговор отца с сыном, следствием которого может быть либо одобрительное похлопывание по плечу, либо порка. Начальник, при этом, разыгрывает из себя всепонимающего и почти панибратского папашу, а подчиненный "ест глазами" благодетеля и изводится на всякие «есть», "так точно" и "рад служить".
Беседа проходила именно в таком ключе. Причем, полковник напоминал, даже не нашкодившего сынишку, а провинившуюся служебную собаку и «служил» не хуже той, тем более что стоять на двух лапках, ему было не в пример легче, чем собаке.
Женька узнал о себе много нового. Оказывается, он представлял собой угрозу номер один системе безопасности и всему волшеру в целом. Что ж, большая честь! Только вот что с ней делать?
Пока генерал принимал рапорт, Женька думал: высовываться ему или нет? Если не высунется, генерал может решить, что дело не стоит того чтобы передавать это "самому".
А если высунется, то генерал слишком перепугается, и не пойдет докладывать наверх, а будет пытаться отловить Женьку. Вот дилеммка-то!
— Ну и какие меры по обнаружению этого нарушителя Вы предприняли? — немного строго, немного покровительственно спросил "господин генерал", явно тупя и не въезжая, что полковник уже ему минут десять пытался втолковать.
— В том-то и дело, что никакие меры не подействовали! — Женька нутром чувствовал, как потеет лоб и руки у полковника, пытающегося втолковать начальству серьезность положения. — «Слова» на него не действуют, и из видимости он пропадает, когда угодно и сколько угодно раз!
— Ну и что? Нельзя его, что ли было локализовать в том тоннеле — пусть бы себе помирал с голоду! — беседа явно затягивалась.
Начальство абсолютно не хотело понимать серьезности положения. Так что Женьке все же пришлось вмешаться. Он «пересел» через изнанку на край генеральского стола, ровно за спиной габаритного дяденьки.
Пожалуй, он переиграл. Нельзя так пугать людей, пусть даже и одетых в форму.
Полковник, что-то втолковывавший генералу, вдруг остановился, открыв рот на полуслове, и замер, словно увидев привидение. Впрочем, почему словно? Женька для него был наверно самым страшным привидением. Удивленно посмотрев на онемевшего полковника, господин генерал проследил за остановившимся взглядом и наткнулся на странного, не по военному одетого типа, сидящего прямо на его столе и беззаботно покачивающего ногой.
Видя, что генеральские щеки стали подозрительно надуваться, а лицо краснеть, Женька предупредительно воскликнул:
— Дорогой генерал, прошу Вас, не портьте себе здоровье! Так ведь и удар хватить может! Успокойтесь, пожалуйста. Я тот оболтус, о котором Вам докладывал уважаемый полковник.
