Элайра хорошо помнила эти бессонные ночи. Она лежала, накрывшись вонючим тряпьем, поверх которого нагромоздила обрезки линялого вытершегося меха. Но холод не отступал. Он не давал уснуть, и Элайре не оставалось ничего иного, как лежать с открытыми глазами и слушать надрывный кашель старика. Взрослые называлиего болезнь чахоткой и говорили, что он скоро протянет ноги. Старик и сам это знал. Элайра жалела старика; он любил ее и как умел заботился о ней. Он был ее другом, а друзья были единственным богатством, доступным замызганной уличной девчонке. Все остальное— еду, кров, вещи— у нее могли отнять. Осиротевшая дочь воровки, попавшая на выучку к другим ворам, Элайра очень рано постигла эту истину. Зато любовь и приятные воспоминания могли пережить любые невзгоды и даже смерть. Вплоть до того дня, когда неоперившаяся воровка Элайра попала в руки городской стражи своего родного города Морвина и начальник караула отдал ее на воспитание в Кориатанский орден, девочку постоянно согревали чья-то дружеская забота и участие.
Находясь во власти Скириона, Лиренда с ужасом ощутила, что простые радости иной жизни, которые она, дочь богатых родителей, всегда с презрением отвергала, завораживают ее и тянут к себе. Ее чопорная, годами воспитываемая холодность трещала по швам. Морщась от негодования, она заставила свои взбаламученные чувства вернуться в надлежащее состояние и не выбивать ее из транса. Неугасимое стремление стать Главной колдуньей и обрести колоссальную власть и сокровеннейшие знания придало Лиренде сил. Она еще раз напомнила себе, что нужно быть бдительной и, входя в роль, не растворяться в горячей натуре Элайры. Ей необходима лишь видимость этих чувств, отвечающая требованиям Морриэль и позволяющая проникнуть в Келин — башню Сострадания.
Слова Главной колдуньи прозвучали откуда-то издалека:
— Ты мастерски справилась. Теперь готовься. Сейчас я соединюсь с ветвью.
Похвала Морриэль укрепила сосредоточенность Лиренды. Колдунья четко сознавала, что воспринимает все через завесу чувств и ощущений Элайры, и была готова к этому. И все же удивилась, когда соединение с силами пятой ветви не воспламенило ее. Будучи запертой внутри личности этой девчонки, она чувствовала так, как должна была бы чувствовать та. Преодолевая отвращение и инстинктивное желание оборвать связь, Лиренда стойко переносила ощущения души Элайры, имеющей склонность к магии воды. Разве это могло идти в какое-либо сравнение с ее родной стихией — огнем? Но Лиренда не имела права на ошибку, даже на оплошность, принося свою личность в жертву необузданным страстям своевольной послушницы.
Сила пятой ветви уменьшилась, что было заметно по приглушенному мерцанию. Эта земная сила, природа которой во многом оставалась загадочной для кориатанок, плавно несла Лиренду. Поскольку ее передвижением управляла Морриэль, измененное сознание Первой колдуньи не позволяло отсчитывать время. Лиренда не знала, сколько минут или часов прошло до момента, когда она увидела прозрачные голубые сумерки над заснеженными холмами.
Один из зубчатых проемов башни был освещен; вероятно, на парапете горел факел. Лиренда заметила три человеческие фигуры, расположившиеся полукругом. Двое стояли, а третий сидел на корточках, обхватив руками локти. Одежда, которую правильнее было бы назвать лохмотьями, и грузное тело этого человека побудили сознание Элайры назвать сидящего Дакаром, Безумным Пророком. Свет, поначалу принятый Лирендой за факельный, оказался сверкающей искрой, висевшей в воздухе.
Стоящие были в плащах с низко надвинутыми капюшонами. Сама Лиренда, не зная братьев, не могла бы определить, кто из них Лизаэр, а кто Аритон. Восприятие Элайры выделило среди двоих того, кто был выше ростом. Из-под капюшона у него выбивалась прядь золотистых волос. Илессид. Сознание девчонки быстро переключилось на другого принца. Неудивительно, что ее сразу же охватило плотское волнение, недостойное сестры Кориатанского ордена.
Лиренда только сейчас поняла, что за стенами башни вовсе не сумерки, а плотный густой туман, скрадывающий Дневной свет. Аритон поднял голову и огляделся. Судя по взгляду, он что-то заподозрил. Неужели он почувствовал, что издалека, из Камриса, кто-то за ним наблюдает?
Вряд ли взгляд принца затронул бы Лиренду, явись она сюда в своем сознании. Но Элайру он просто опалил. Неизвестно, в какое возбуждение пришла бы сейчас настоящая Элайра. Лиренде хватало и того, что испытывала Элайра мнимая. Чувства послушницы дразнили ее, тонко, едва уловимо напоминая ускользающий сон.
Аритон вдруг нахмурился. Он резко откинул капюшон, словно хотел разглядеть противника. Ветер теребил его волосы. Фаленит махнул рукой Дакару. На мгновение Лиренда замерла, восхищенная изяществом его жеста. И тут же в ее мозг пробилось неуместное воспоминание Элайры: когда-то те же пальцы с удивительной нежностью вытаскивали соломинки из ее волос. Разве такое забудешь?
Властный голос Морриэль прозвучал для Лиренды точно удар хлыста:
— Не смей растворяться в ее ощущениях!
Пока Лиренда пыталась преодолеть состояние влюбленной девчонки, Аритон опустился на корточки рядом с Дакаром. Они шепотом перебросились несколькими фразами. Потом на лице Безумного Пророка появилась довольно наглая ухмылка.
— Ты бы не решился, — сказал он Аритону. Фаленит вскинул подбородок и резко встал.
— Да, но сейчас я бы поступил по-иному.
Он засмеялся, и в его смехе, точнее в самом голосе, было что-то отвратительное, похожее на удары молотка по железу. Будь ее воля, Лиренда немедленно оборвала бы контакт. А мнимая Элайра чуть ли не слюни пускала, завороженно глазея на принца. Лиренда промешкала не более секунды, но Аритон уже успел закрыть свою брешь.
Он обратился к Лизаэру, и тот поднял руки. Мгновенно образовался вихрь нарастающей силы. Ослепительный, будто молния, в небо устремился луч света. Над развалинами Итамона оглушительно загрохотал гром. Лиренда увидела, как клочья Деш-Тира буквально выкипают, провожаемые воем поднятого ими ветра, и потом срезаются тенью, которая замораживала этот пар, превращая в снег. Снег неслышно падал на развалины Итамона.
И вдруг... Лиренда и ахнуть не успела, как кориатанские охранительные заклятия были сметены, словно крошки со стола. Принцы нанесли ответный удар, пробив все барьеры и ударив прямо в Скирион. Лиренда полетела вверх тормашками на пол. Не давая ей опомниться, Лизаэр выбросил из сомкнутых рук второй заряд, потом третий, четвертый... Удары продолжались до тех пор, пока у Лиренды перед глазами не закружились в бешеной пляске сотни светящихся пятен, а уши не оглохли от раскатов грома. Невидимый мост между домом старого графа и Итамоном превратился в пыточное колесо, и оно, подхватив Лиренду, начало безостановочно ее крутить.
