Лучница бросила влево, ловкач — вправо, мечник остался на месте, щитник ринулся на Победоносца. Ваурд стоял на изготовку, дожидаясь, когда к нему приблизится Тижак. Ханна уже делала первые пристрелочные выстрелы, чтобы нащупать слабину бога войны. Однако невообразимо-быстрые взмахи Гора отбивали каждый снаряд, не позволяя хотя бы одному из них со звоном удариться в броню. Взор Дракалеса был направлен прямо на Бдазла, который не переставал мчать на него. Однако он видел гораздо больше. А потому, когда ловкий амбидесктер с двумя мечами подумал, что настало время нападения, ваурд выждал подходящий момент и в одно мгновение ударил его пламя своего Орха. Удар был ощутим. Так что ловкоча скрутила боль, которую он тщетно пытался скрыть, поднимаясь на ноги. На подходе был уже щитник. Однако он так и продолжал быть ложной целью, потому что, обгоняя этого латного бойца, из-за его спины выскочил мечник. Мощные ноги воителя в облегчённых доспехах подбросили его достаточно высоко, так что он готовился совершить смертельную гильотину. Однако Победоносец снова встретил его ударом плашмя своего Орха. Гор при это как будто бы сам продолжал подставляться под стрелы, оберегая доспехи своего хозяина от попадания в них снарядов Ханны. Для воителя с двуручным мечом этот удар не было столь ошеломительным, как для его ловкого напарника, поэтому он устоял п продолжил сражение, достаточно искусно, хотя и напрасно размахивая своим оружием. Ваурд умудрялся отбивать его своей правой рукой. Подоспел Бдазл. Он хотел было ударить своим щитом, но Дракалес освободил свою левую руку, чтобы уже настоящим ударом с размаху отбросить латника назад. Победоносец очень сильно сдерживал свою силу, чтобы не победить их сразу. А потому Бдазл успел подставить свою пластину под удар. Как бы сильно он ни пытался сохранять устойчивость, равновесие удержать не удалось. И громоздкий воитель упал наземь, будучи ненадолго выведенным из строя. При всём этом бог войны успел увернуться от двух стрел, посланных Ханной, потому что она увидела, как враг открылся для удара. Взор полностью оранжевых глаз сосредоточился на Леваре. Мечник готовился нанести очередной удар, Дракалес готовился уворачиваться от него, потому что Орх скоро отобьёт нападение исподтишка. Когда могучий двуручник пролетел над головой, правая рука выставилась немного назад, встречая летящий в Дракалеса кинжал Тижака. Тяжёлый пинок вперёд пресёк очередную атаку мечника, из-за чего он отшатнулся, а летящий следом Орх плашмя усилил эффект от потери равновесия, так что Левар обрушился рядом с Бдазлом, который неспеша поднимался на ноги. Тижак остановился и насторожился, когда понял, что его оппонент уже готов к сражению. В его голове строились различные манёвры и планы, как можно использовать сложившиеся обстоятельства в свою пользу. А ваурд подумал, что с него уже хватит, и пора бы уже взяться за Ханну. Женщина, поняв, что стала очередной мишенью врага, натянула тетиву, но не торопилась пускать стрелу. Томелон использовал фуруварат, так что лучница сначала даже не поняла, куда делся враг. А, когда одумалась, было уже слишком поздно. Дракалес, сотрясая землю, приземлился рядом с ней и лёгким ударом плашмя показал ей, что она убита. В этом бою она двигалась меньше всех, однако дышала так, словно облачённая в латную броню, сражалась больше остальных. Но на самом деле это был трепет. Ваурд посмотрел на неё немного сверху вниз, а после с помощью своего казнящего пряжка настиг Тижака. Ловкач рассчитал, в каком месте собирается приземлиться ваурд, а потому принялся бежать в обратно направлении. Когда земля встрепенулась, он тут же развернулся и стал вести ожесточённое наступление на своего оппонента. В своих потаённых карманах он держал множество выкидных кинжалов. И сейчас в попытке отвлечь внимание громилы от своего быстрого наступления он непрерывно швырял в него эти снаряды. Но ваурд и не отвлекался на них. Поворачиваясь то одним боком, до другим, он филигранно пропускал все кинжалы мимо, подпуская ловкого воителя с парными клинками ближе. И, когда наступил последний момент, Победоносец в одно мгновение метнулся к нему и ударом плеча сбил с ног. Тижак попытался увернуться, но в сравнении с молниеносными движениями ваурда он, можно сказать, стоял на месте. Хитрый воитель в лёгких доспехах был последним, кого ваурд победил в этом сражении. Оно длилось не долго. Утреннее светило ещё не успело как следует разогреть воздух. И окончание сражения венчалось величественным пением труб.
Бдазл, Ханна, Левар и Тижак собрались перед богом войны. Несмотря на своё поражение, они ощущали себя победителями, ведь сразились с самим томелоном. Рядом с ними стояли их вираны, чтобы слышать, какие вердикты вынесет Дракалес. А он по своей сущности любителя хороших сражений принялся говорить о недостатках каждого из них. Бдазл ему не понравился из-за своей медлительности. Ханна тем, что совершенно не готова к битве на близком расстоянии. Левару не достаёт устойчивости. И только он собирался было сказать про Тижака, как вдруг среди людей поднялась суета. И эта суета была связана не со словами ваурда, ведь бог войны говорил истину, и они принимали его слова как наставление и не собирались никак оспаривать. Из толпы людей выделился какой-то человек, как сначала подумал Дракалес, ребёнок. Однако, взирая на него своим божественным взором, он видел, что это был взрослый мужчина. Правда, его рост был достаточно мал. В своих двух руках он сжимал одноручный меч — тот был ему как раз по размеру, чтобы стать двуручным оружием. Виран леваритов тяжко выдохнул и сказал, обращаясь к богу войны: «Прости, о великий Дракалес. Не думал, что ты станешь свидетелем нашего позора» Подбежав к ваурду, коротышка покрепче схватил свой меч и голосом, похожим на детский, произнёс: «Сразись со мной, бог войны! Сразить!» Его виран принялся отчитывать его: «Да как ты смеешь представать перед самим Дракалесом, потомком великого Датарола?! Не позорь нашу страну! Вернись домой и продолжай тихо заниматься своим делом!» Но мужчина не отступал и лишь просил его сразиться. А он докажет, что может быть истинным леваритом. Виран обратился к Дракалесу: «Пожалуйста, прости нас за него, великий Победоносец. У него нет имени, но все зовут его просто Шкет. Из-за его маленького роста. Мы не знаем, что с ним. Чародеи говорят, что это какая-то болезнь. Мы же думаем, что проклятье. Но он немощен и низок ростом. Ни в левариты он не годится, ни в ханаи, ни в тижакцы, ни тем более в бдазлы. Мы уж и так устроили ему жизнь, как могли. Но он никак не хочет мириться со своей участью никчёмного человека. Берёт этот меч и сражается с ветром, полагая, будто бы приближается к нашей сущности. Но мы-то видим, что это не так. Мы-то понимаем, что он не может приблизиться к нашей сущности» Шкет его перебил: «Я могу! Я приблизился! Бог войны, испытай меня!» Виран лишь растерянно поглядел на Дракалеса. Оранжевые зрачки безотрывно глядели прямиком в душу недорослика. Своим всепрозревающими глазами бога Дракалес видел, что чародеи были правы — патология поселилась в теле этого человека. Никто не виноват в этом. Лишь время и случай. А потому, сколько бы он ни тренировался, сколько бы он ни пытался взращивать в себе своё могущество, всё было тщетно. Его потуги только лишь удерживали его физическую форму от увядания. И бог войны высказал во всеуслышание эти мысли. Каждый проникся жалостью к этому маленькому человеку. Однако не он сам. Шкет не позволил себе жалеть самого себя. Он продолжал настойчиво требовать, чтобы бог войны сразился с ним и испытал его. Виран принялся в более мягкой форме отговаривать его от этого. Но теперь уже Дракалес остановил его, а после заговорил: «Так уж получилось, что ему отрезан путь воина. И многое потерял он, даже не успев приобрести. Но всё же посмотри на него. Вы не видите, но в нём уместилась стойкость бдазла, точность ханая, сила леварита и ловкость тижакца. Нет, не в физическом воплощении, но в его настрое. Даже зная о том, что ему не суждено быть одним из вас, он всё равно стремится к этому. Шкет, до конца своей жизни быть тебе ничтожным человеком, которые не способен стать сильным, сколько бы стремлений к этому ты ни прилагал. Но вопреки своему происхождению ты стремишься превзойти это. Что ж, вот: пред тобой стоит бог. И я вижу, что твоё стремление сильнее твоего недуга. Ты победил в этом сражении, а потому я исполню две твои просьбы: ту, о которой ты сказал, и ту, которую не осмелился высказать. Идём. Мы сразимся» Поднялся изумлённый гул. Толпа недоумевала, как такое может быть. Но никто не осмелился остановить бога войны.
