— Я присутствовал при твоей первой битве с демонами, — напомнил ему Ирадж. — Именно здесь.
Сафар хотел было возразить, но Ирадж отмахнулся.
— И не говори, что тебе просто повезло, — сказал он. — Конечно, повезло. Как мне повезло. Но мы же победили.
— Я не собираюсь спорить, — ответил Сафар. — Но вот прав ли ты в своем утверждении, мы выясним уже достаточно скоро.
— Но у тебя-то есть соображения относительно Манасии? — спросил Ирадж.
— Пока только одно. Вот какое — Манасия, может быть, и является чародеем из чародеев, но он отнюдь не маг.
Ирадж озадаченно посмотрел на него.
— О чем ты говоришь?
— Я кое-чему научился в цирке, — сказал Сафар. — Использовать дымы и зеркала. Тому, что называется Великой Иллюзией.
Пока армия демонов шла вперед, люди готовились к встрече.
Войска Манасии продвигались медленно. Огромные размеры, как и предсказывал Ирадж, заставляли войска тащиться со скоростью пустынной черепахи. К тому же приходилось налаживать огромной протяженности линии снабжения от Каспана.
Люди прекрасно воспользовались предоставленным временем. Лошадей подковали, оружие вычистили, снаряжение отремонтировали. Упор теперь в обучении солдат делался на быстроту и смекалку. Доблестные смертники Ираджу не подходили. Перед лицом могущества Манасии он не мог позволить себе бессмысленных потерь. Экипировку солдат облегчили; взяли только самое необходимое в пустыне. Все запасы свели к минимуму.
Если поход закончится неудачей, то о возвращении нечего и думать. Если же победят, то все необходимое позаимствуют у Манасии.
В процессе этой подготовки Ирадж буквально фонтанировал новыми идеями. Он ввел в практику новые тактические элементы и изобрел специальное снаряжение.
Полностью был занят и Сафар. В его распоряжении находилось всего лишь несколько магов, довольно слабеньких, но имеющих опыт сражений. Они рассказали ему, что следует ожидать, и он принялся обдумывать соответствующие контрсредства.
Сафар все старался делать по возможности проще. Изготавливая небольшие амулеты, он с помощью трюков, почерпнутых из книги Аспера, придавал им необычайно много силы. Маги занимались дальнейшим массовым производством этих амулетов и раздавали их солдатам.
Он отказался от громадных запасов различных магических приспособлений, заказав лишь несколько тяжелых колесниц. В каждую он погрузил бочки с особым маслом с примесями порошка — эта идея тоже пришла к нему из книги Аспера.
Но самым важным из дел Сафара явилась встреча с отцом.
Все в отцовской мастерской было как в старые добрые времена: весело горела печь, сестра Кетера сидела за гончарным кругом, мать размешивала глазурь.
Видимо, Мирна тоже подумала об этом, потому что сказала:
— Прямо как в дни прежних караванных сезонов, Каджи. Нравились мне те времена. Все мы тогда торопились наделать горшков да блюд, чтобы продать хозяевам караванов.
Кетера простонала:
— Прошлый раз, когда мы занимались этим, я была беременна. — Она обхватила руками бока. — Я была вот такой толстой. Я даже говорить почти не могла, а коли пыталась, то тут же начинала поминать моего мужа-злодея, который довел меня до такого состояния.
— Будто ты сама в этом не участвовала, — фыркнула Мирна.
Кетера рассмеялась:
— Да нет, что говорить, и я получила свою часть удовольствия. Как и он. Вот только все остальное мне пришлось делать одной. По-моему, это нечестно.
— Лейрия, не покидавшая Сафара даже в момент посещения им семьи, завозилась в углу.
— Я рада, Кетера, что выбрала мой путь, а не твой, — сказала она. — Похоже, драться на поле боя не так болезненно, как рожать.
— Так-то оно так, — сказала Кетера. — Но зато у меня теперь есть мой Дмитрий.
Она улыбнулась, глядя на малыша, который в углу возился за своим маленьким гончарным кругом.
— Так что в конце концов я счастлива.
Внезапно она расхохоталась и прикрыла рот ладонью.
— Что это я разболталась? О каком таком конце?
Все засмеялись, даже Каджи, смутившийся от такого предмета беседы. Но поскольку говорила Кетера, которую он обожал за веселый нрав, то и он позволил себе развеселиться.
А маленький Дмитрий в углу, устав от возни с глиной, принялся играть у ведерка с водой. Он сунул в мыльную пену соломинку, набрал воды и выдул.
На конце соломинки образовался пузырь. Восхищенный Дмитрий стал надувать его больше, пока пузырь не раздулся в громадину, не оторвался от соломинки и не полетел по комнате.
— Смотри, мама! — воскликнул он. — Шарик! Я сделал шарик!
Все повернулись посмотреть. Пузырь, отражая поверхностью сияние печи, медленно плыл в другой угол. Зависнув над горшками, он лопнул.
Все сочувственно зацокали языками.
— Не волнуйтесь, — сказал Дмитрий. — Я еще сделаю. Много!
Он радостно стал засовывать соломинку в воду и выпускать очереди пузырей.
Сафар, перестав улыбаться, обратился к отцу.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал, отец, — сказал он.
Каджи нахмурился, не зная еще, что задумал сын.
Сафар достал несколько листов бумаги и принялся набрасывать рисунок.
— Сделай вот так, — сказал он, — но только тоньше. Настолько тонко, насколько сможешь. Не беспокойся, если получится чересчур хрупко.
Каджи взялся за рисунок.
— Я сделаю так, сынок, — сказал он. — Но ради Эсмира, зачем тебе это? И что ты с этой штукой собираешься делать?
— И не с одной, отец, — сказал Сафар. — Мне нужно, по крайней мере, два десятка.
— Вы возвращаете меня к Манасии? — затрепетал Калазарис. — Но зачем? Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу, ваше величество?
Калазарис стоял перед Протарусом и Сафаром. Глаза у шпиона были завязаны. Завязали ему их с тех пор, как Ирадж прибыл в Киранию.
— Только не говори нам, что такое заслуженное и незаслуженное, — сказал Сафар. — Наверняка у нас с тобой очень разные точки зрения на этот счет.
— Не волнуйся, друг мой, — сказал Ирадж. — Манасия тебя не убьет. Уж мы об этом хорошенько позаботимся. Ты будешь утверждать, что сбежал. Мозги у тебя шустро работают. А я позабочусь, чтобы побег твой выглядел мужественным поступком. А что произошло на самом деле, останется нашей маленькой тайной. И разберись сам со своим будущим. Представь, что я проиграл, а ты — на их стороне. Или представь, что я выиграл кампанию, а ты сохранил мне верность. Выбери только правильно. И в соответствии с этим поступай. И уж в следующий раз, когда встретишься мне, будешь точно знать, что ожидать.
— Я полностью уверен в вашей неизбежной победе, ваше величество, — сказал Калазарис. — И сделаю все, что прикажете.
