Она осталась человеком.
"Я же сама выбрала, да, Осень?"
Та, которую называли Осенью, молчала. Велимире даже показалось, что она и не услышала ее мыслей.
Рука сама легла на еще плоский живот. Что ж…
Веля поднялась на ноги, посмотрела по сторонам: около противоположной стены сидел, поджав под себя хвост темно-серый кот с голубыми льдистыми глазами. А от жреца, Алишера, не осталось даже праха: рассеялся, исчез старик в солнечном свете и ушел тропами Моарты в вечное царство мертвых.
Девушка попыталась заглянуть в небытие, чтобы посмотреть на след Нити бывшего чаровника, но не увидела ничего: лишь пустота окружала ее там, где раньше все так светилось и было понятным и ясным, как день…
— Вот видите, как все вышло, Шон, — горько усмехнулась она, обращаясь к коту, — так долго шли к цели, чтобы умереть… Глупо, правда?
— Мур-р, — не согласился кот и подошел ближе, чтобы потереться об ногу, — мур-р…
Веля упрямо не смотрела в сторону алтаря. Было страшно, больно и пусто. Везде: и внутри, и снаружи.
Кот нетерпеливо подтолкнул ее в ногу: мол, давай, подойди, проверь.
И она подошла.
Его черная коса растрепалась, и без того бледное лицо, казалось, побелело еще больше, и на нем не было улыбки, которой так часто одаривали сказители своих погибших героев. Наверное, не будь Веля так уверена в том, что он мертв, она подумала бы, что он спит.
На миг ее охватило такое слепящее чувство надежды, что Велимира почти поддалась ему…
Дарен не спал. Его грудь не вздымалась, а там, где раньше билось горячее молодое сердце, была лишь пустота. Бывшая чаровница не знала, как бы она справилась с этой пустотой, если бы точно не знала, что частичка его будет жить в этом мире, лишенном чародейства.
Велимира провела рукой по его груди, рассеивая пыль, в которую превратился самый могучий из всех могучих артефактов, созданных человеком. А потом дико расхохоталась, комкая в руках черную рубашку. Безумный смех взлетал вверх, к куполу, откуда еще недавно бил луч, разом уничтоживший Анродов камень, все чародейство в Мире и унесший с собой то, что было дороже золота и любых драгоценностей…
— Нет! — вскрикнула Веля, опускаясь перед алтарем и прижимая к груди черную рубашку, — не унес! Не унес… и никогда, никогда не унесет, слышите?!
И лишь одна одинокая слезинка скатилась по ее щеке.
* * *
День клонился к вечеру.
Лошади неспешно бежали по дороге, неся всадников обратно в город.
— Вот интересно, — протянул Ждан, — а что все-таки в этой коробочке?
— Не знаю, — устало отмахнулся Яромир, — тебе-то какое дело?
— Ну так любопытно же! А то ведь полдня потратили, чтобы ее найти…
— Слушай, если неймется, залезь и посмотри.
— А можно?!
— Мы никому не скажем, — усмехнулся шатренец, — хотя…
— Да ладно, я только одним глазком, — Ждан лихорадочно начал отстегивать ремешки на коробочке.
Те сначала не поддавались, и парень уже почти разозлился, но тут коробочка открылась.
Ждан открыл рот и замер.
— Ну, что там? — окликнул его Яр.
— Тут… э-э…
— Да не мямли ты, скажи нормально!
— Сам посмотри…
Шатренец развернул лошадь и выхватил кожаную шкатулку из рук у Ждана. Открыл крышку и тоже замолк, глядя на то, как поблескивает кольцо, сначала подаренное ему бывшим другом, а потом украденное Жданом…
— Ждан, — металлическим голосом позвал он, — почему Велимира не отправилась с нами, если ритуал нельзя было начать без этого кольца?
Парень пожал плечами.
— Ну, мало ли. Может, у нее дела какие в городе были…
— Какие дела, дьябол тебя побери?! Нас с тобой одурачили, как детей! — Яр дернул поводья, — пошла!
"И может быть оно к тебе вернется, но уже навсегда очищенное от крови товарища…"
— Да что такое случилось, ты можешь объяснить?
— Не знаю, но чувствую что-то… Надо ехать быстрее.
И они погнали лошадей так, что пыль заслонила их собственные фигуры и, казалось, даже солнце над их головами.
Они спешили, но не знали, что окончательно и бесповоротно опоздали.
— Храм заперт! — воскликнул Ждан, первым кинувшийся к двери и дернувший за резные ручки, — проверь окна!
Яромир подтянулся и схватился за решетку: но ставни тоже были закрыты.
— Там тоже заперто! — пары пылинок ему хватило на то, чтобы принять окончательное решение: — будем ломать двери!
— Двери храма? Ты спятил? Можешь хотя бы сказать, что там?
— Ответы на наши вопросы! — прорычал шатренец и закричал: — правда, отец Алишер?!
Ответом ему была лишь тишина. И тогда Яр вогнал сразу оба меча в дерево и дернул на себя. Двери на поддавались. Шатренец вытащил лезвия и снова загнал в дверь — в щель между створками.
Сзади начала собираться толпа, тревожно перешептывающаяся за спинами двух ненормальных, ломающих двери храма — оплота света и добра.
Пара мужчин, яростно крича что-то на яцирском, попытались оттащить их от святыни, но Яромир лишь отмахнулся мечами, продолжая яростно вколачивать мечи в твердое, как камень, дерево.
А когда двери сломались, все увидели лишь девушку, сидящую на полу под камнем, серого кота у ее ног, да белого-белого человека с черными волосами, лежащего на алтаре.
— Велимира! Дарен!
Она не подняла головы.
— Что с ним?! Веля, отвечай! — Яромир приложил пальцы к шее друга, надеясь уловить пульс, но пульса не было: сердце не билось, — что?..
Девушка помотала головой, продолжая судорожно комкать черную рубашку в руках. Ждан застыл чуть поодаль, не решаясь подойти ближе.
— Веля, что тут произошло?! — Яр схватил ее за плечи и затряс, как куклу, — отвечай же! Скажи хоть что-нибудь. Пожалуйста, не молчи!
Но бывшая чаровница безмолвствовала, а потом стала тихо-тихо петь старую, как мир песенку:
— Говорят, что в одной стране жила девушка, которая знала самую великую тайну на свете… девушку берегли, как зеницу ока, и потому жила она всю свою жизнь в темной башне… пока не явился за ней человек — не бедный, и не богатый, не трус, но и не герой, — явился, и попросил руки ее. Отец и мать, решив, что тот захотел завладеть ее тайной, сбросили того с этой самой высокой башни, опоив. А на следующий день эта девушка бросилась из своего окна за любимым…
— Почему?.. Зачем они это сделали? — сдавленно проговорил Яромир, не слушая ее, — как осмелилась это сделать ты?
— Почему? — отрешенно переспросила девушка, — потому что эта девушка знала тайну…
— Не надо, Веля, — оборвал ее шатренец.
Потом подхватил тело друга и медленно побрел к выходу. Никто из яцирцев не стал его задерживать.
