В эти годы стали отчетливо видны некоторые особенности, стойко присущие всей бурной и богатой истории этой части подлунного мира. Прежде всего то, что все королевства и народы Большого Круга казались очень повязаны друг на друге. Конечно, не последнюю роль в этом сыграли и их живая память об общих предках-аларанах, и то, что земли, находившиеся за пределами Большого Круга, оживали после катастрофы гораздо дольше, а, значит, редкие тамошние народы и народцы, слишком занятые собственным выживанием, можно было не брать всерьез. Но и много позже, когда их кровь была щедро перемешана и разбавлена варварскими соседями; и когда единую аларань сменили местные диалекты, постепенно превратившиеся в разные и не всегда похожие языки; и когда на месте пустынь севера и редких варварских поселений необъятного востока стали вырастать новые страны и государства — это устойчивое стремление вариться в собственном соку вовсе не пропало. Последний крестьянин из верховий Ясы, раз в год вспоминая о живущих на другом конце ойкумены дольденах, говорил «мы»; для горцев, чьи поселении начинались в дне ходьбы от его дома и с чьими кланами роднились многие его предки, у него было припасено только "они".
И было во всём этом чувстве какой-то родственной близости и общности обратная сторона, которая часто проглядывает в семейных отношениях. Своих не только сильнее любят, но и острее ненавидят и больнее бьют. Вся история королевств Большого Круга была испещрена столкновениями и конфликтами друг с другом и друг против друга. Союзы заключались на время, а войны велись до конца. Побеждённая страна или целиком, или по частям проглатывалась более удачливыми соседями. Случаев, чтобы побеждённый народ смог вернуть себе независимость, практически не было. Медленно, но верно лоскутное одеяло Большого Круга превращалось в единое целое.
* * *
Весной 1146 года чародеи пытались разобраться с одним вопросом, одной задачей. Что можно сделать, чтобы если и не воспрепятствовать будущему столкновению Рении и Местании, то хотя бы не позволить довести дело до крайности? И ничего не могли придумать.
И как это часто бывает в тех случаях, когда решения задачи не видится даже в принципе, обсуждение то и дело соскальзывало в разные другие стороны. Однажды, когда ренийские чародеи в который скучный раз прибегли к избитому доводу — будущее вовсе не обязано соответствовать предсказаниям даже самых проницательных и поэтому всегда остаётся надежда — Сарж Слэм задумчиво обронил "ну да, впрочем, это ведь действительно так получилось прошлой осенью". Насторожившийся Айна-Пре, слово за слово, вытащил у него подробности. Оказалось, что дольдены тоже заметили слишком ощутимые несоответствия между своими прогнозами результатов столкновения соседей и тем, что получилось на деле. Сравнение первоначальных предвидений насчёт войны — тех, что дольденские и ренийские чародеи, независимо друг, сделали ещё в первые её дни — оказалось очень показательным по совпадению. Никаких стоящих объяснений, почему на деле всё оказалось совсем не так, дольдены не знали (или не захотели ими поделиться). Так что Айна-Пре пришлось пока довольствоваться только лишь ещё одним подтверждением его подозрений о том, что дело было нечисто. Но и только.
Зато Чи Наянь рассказала гораздо больше новых подробностей о последних днях Ясоты. Странных подробностей. Некоторые из них сложно было истолковать иначе, как то, что к её смерти приложил руку ренийский король. Дольдены не обвиняли его напрямую (и даже не передавали обвинений местанийского Круга), но в их осторожных речах было ясно слышно эхо гневных слов Лострека, брата Ясоты.
В долгом обсуждении не было не сказано ни слова о прошлогодних попытках Кастемы изменить ход событий. Эту его разочаровывающую неудачу ренийские чародеи, не сговариваясь, промолчали.
Так и не придумав ничего стоящего, совет выдохся. Сарж Слэм Вьюз и Чи Наянь всё хуже скрывали своё уныние. Единственный проблеск надежды смогла разглядеть Бри Ней Долл. На совещаниях она сидела в сторонке и мудро помалкивала, трезво оценивая свою неопытность и свой статус. За пределами же совещательной комнаты, не стесняясь, демонстрировала весёлость и любознательность. Последнее толкнуло её однажды утром присоединиться к Айна-Пре, которому нужно было выйти в город по своим делам, а первое позволило получить его на это согласие. Айна-Пре, уставшему от утомительно-бесплодных разговоров и укоров в глазах остальных дольденов, показалось вполне приятным общество молодой, не унывающей женщины, да к тому же ещё и симпатичной.
Они шли зеленеющим университетским парком; Айна-Пре вполуха слушал оживлённую болтовню Бри на школярскую тему о шестнадцати качествах мудреца, точнее, о четвёртом из них — "не можешь изменить ситуацию, изменись сам", и вполглаза наблюдал за вознёй возле чародейского домика. Приблизившись ближе, он разглядел, как под руководством Кемеши ученики выносят оттуда пыльные и тяжелые мешки. Чародейка заметила приближающегося Айна-Пре и не стала дожидаться, пока его вопрос оформится в слова.
— Вот, видишь, праздник ежегодной уборки. Освобождаем от мусора.
— Угу, — кивнул чародей и снова повернулся к Бри Ней Долл. Что-то в её словах вдруг показалось ему немного большим, чем просто юная демонстрация своих познаний. — К чему это всё рассказываешь? Что-то я тебя не пойму.
Молодая женщина слегка замялась.
— Ну раз уж мы ничего не можем сделать, чтобы спасти одну страну от завоевания другой, то почему бы тогда нам не подумать о том, как спасти хотя бы… хотя бы себя?
Чародей остановился. Несмотря на то, что на ежедневных многочасовых совещаниях каждый из них понимал, что на самом деле стоит на кону, разговор всегда шёл о том, как предотвратить войну. И мысли тоже бились только в этом же направлении. То, о чём сейчас говорила Бри, как-то проходилось мимо.
— Подожди-ка, детка…
Бри, воодушевлённая интересом многоопытного чародея к свом словам, даже не стала дослушивать, что именно «подожди», и живо продолжила свою мысль.
— Я и говорю, почему бы нам не придумать, как чародеи могут оторваться от гибнущего Круга? Чтобы, значит, не погибнуть самим?
— Да, детка, ну и задачки ты задаёшь, — широко улыбнулся Айна-Пре своей любимой, немного хищной улыбкой. В ответ уголки губ девушки дрогнули вниз. — Попробуй это придумай! Попробуй найти в реке ночной дождь!… Да только больше ничего другого не остаётся. Мы проверили все двери, ища выход. А вот эту — в эту мы ещё не тыкались. А вдруг, и правда, что-то получится? А?… Ты умница!
