После той войны я отказался от части своей силы. Харальд добровольно ушел в изгнание и навсегда покинул Северную область, а Лира отправилась за ним.
— Я ведь знал, что тут ошибка была! Знал ведь!! — Харальд сжимал кулаки так, что от напряжения они побелели. — И все… испугался!!!
— Брось. Все мы ошибаемся…. Я ведь тоже… зачем я ту деревню сжег? Там ведь мужиков почти не было. Так бабы и дети…
Заливая давний стыд, мы допивали третью бутылку.
— Сколько лет уже прошло, — вздохнул я. — Бросай ты это самобичевание. Мертвых ты не вернешь Харальд.
— И что делать? Жить дальше?! Те люди тоже жить хотели!!! Хельга… Хельга…
— Вот именно, жить дальше. Тогда, в том проклятом храме ты сполна искупил свою вину.
— Нет, Маэл, — медленно произнес Харальд. — Это я никогда не искуплю. Ни-ког-да! Здесь что? Подумаешь, лишний десяток бунтовщиков пристрелили. Ну да, с волшебниками неудобно получилось. Солдаты погибли, ну так такая у них доля, испокон веку погибали они. А тогда я просто взял и сжег деревню. Просто взял и убил людей, которых клялся защищать…
Да, тяжело Лире с ним. Столько лет жить с человеком, который такой груз на себе тащит. Женщины… что бы мы без вас делали?
— Не кори себя, Харальд сын Эрика. Мертвым от этого не легче, а нам с тобой надо защищать тех, кто еще жив. Давай выпьем и спать пойдем.
Северянин кивнул, соглашаясь со мной. Мы выпили и пошли спать. Харальду я предложил лечь на диван, на котором спал Тирион. Он бесцеремонно подвинул алхимика и прямо в одежде лег поверх одеяла.
— Спал бы на полу, — недовольно буркнул парень, — будет сейчас храпеть и перегаром дышать.
— Молчать! Я старше по званию и вообще, твой командир.
Тирион возмутился, но Харальд и в самом деле захрапел.
К удивлению некоторых обитателей дома, утром Харальд был совершенно трезв и похмеляться его не тянуло. Он выпил кофе и уехал. Тирион и Арья этому не были удивлены, они помнили, что порой мы пили на востоке. Хороший коньяк после этого никаких проблем не доставит.
Я тоже чувствовал себя нормально. Так как магам напиваться очень опасно, нас чуть ли не с детства учат, пить, не напиваясь, а все-таки напившись — контролировать себя.
А вот что удивило меня, так это общий тон высказываний в прессе, который оставался нейтральным. Во всех газетах осторожно писали, что хоть действия армии и привели к множеству жертв, они были необходимым злом. Либо журналисты поняли, что происходит, либо просто боятся того, что власть не будет с ними церемониться. И скорее второе, чем первое.
А вчерашнюю казнь все предпочли не заметить. Словно бы ничего и не случилось.
Аврелий задумчиво прохаживался по кабинету. Я, сидя в кресле, медленно пил вино. Наверное, оно было вкусным, но сейчас я никак не мог отделаться от глупой мысли, что пью кровь.
— Сенат хочет не мытьем так катаньем избавиться от тебя.
— Неудивительно, — пожал я плечами.
— Они давят на Верховный суд, требуют суда над тобой. Тебе надо исчезнуть на неделю.
— Куда именно? Или это не имеет значения?
— Имеет. На остров Санторин.
Было бы не плохо хоть немного отдохнуть там от политики, но…
— Туда только добираться неделю.
— Меньше. Быстрый крейсер или военный клипер доходят до Санторина за трое суток.
Император, наконец, перестал ходить по кабинету и сел в кресло.
— Я выбрал себе жену — Фелицию Серрано.
— Хм…
— Есть вопросы?
— Да. Почему она? Есть много других влиятельных дворянских кланов.
— Есть причины. Как ты должен знать, кроме западного, или коренного дворянства, в империи есть еще южное дворянство.
— Знаю, но они во внутреннюю политику империи предпочитают не вмешиваться, варясь в своем котле. Даже в Ассамблее дворян их нет, они делегируют свои полномочия райхенским дворянам, в обмен на защиту своих интересов.
— Все так считают, но на деле южных дворян просто не пускают во власть. Их не считают ровней, — император поднял лист с донесениями шпионов и зачитал с него пару фраз. — Как сказал недавно на одном приеме Карл Нирей: «Скорее тигр породнится с мышью, чем райхенские дворяне с южанами». Или, комментируя недавние слухи, что император ищет себе невесту, среди знатных родов империи, Генрих Лайнбах заметил: «Ну, этим сыроедам точно ничего не светит».
— Я понял. Но среди южных кланов Серрано не самые влиятельные или богатые.
— Их знают все. Практически каждый мало-мальски состоятельный дворянский клан на юге империи ведет дела с Серрано. Через их остров идет поток товаров из колоний в метрополию и обратно.
— А еще сам остров…
— Да, а еще нам нужно удержать остров. Взгляни правде в глаза, Маэл, империя на грани краха. Если Серрано решат уйти, то мы ничего не сможем с этим сделать, и страна рухнет.
— И ни слова о любви, — задумчиво произнес я.
— Извини?
— Я говорю, что это выгодный во всех отношениях брак, но в нем нет, ни слова о любви.
— Вот ты о чем. А когда было иначе? Я не имею права взять себе в жены первую встречную красавицу. Это цена власти и ответственности.
Я пожал плечами. Аврелий любил мать Агнессы, но даже не умри она при родах — ничего бы не было. Императоры Райхенской империи не женятся на служанках. Да и любовь — непозволительная для правителя роскошь.
— Тебе её жаль?
— Да, — не стал я спорить. — Она юная, своенравная, смелая девушка. Как и все хочет счастья и любви.
— А достанется ей старик на двадцать с лишним лет её старше. Который никогда не сможет найти для неё достаточно времени. Но разве ждала бы её другая судьба? Не я, так какой-нибудь герцог, граф или барон.
С этим сложно спорить.
— Ты отправишься на Санторин и поговоришь с ней и её отцом.
— Ясно.
— Здесь тебе делать сейчас нечего, а за время твоей поездки многое изменится. У Сената будут другие проблемы, — усмехнулся Аврелий. — Ты что-то хотел сказать?
— Да. Гюнтер Райнех, Ханс Крупп и другие допрошенные промышленники категорически отрицали факт сговора с Кунакским патриархатом.
— И что?
— Доказательств их вины тоже нет. Этому не поверит ни одна собака в Райхене, но это так.
— Все верно. В нападении кунакцев на столицу их вины нет. Они не могли об этом знать, — увидев мое удивление, Аврелий объяснил. — Это я спровоцировал партию войны в Кунаке на это глупое нападение. Мы подкинули им дезинформацию о состоянии армии и флота. От имени республиканцев вступили в переговоры и обещали восстание в столице накануне удара. Кунакцы думали что подойдут, разгонят неорганизованные толпы и захватят город одним ударом. Кроме этого, я позволил их эскадре практически незаметно подойти к столице.
