Стоящие в кругу медленно и неохотно, но согласились с ним, а потом все бароны посмотрели на регента, желая узнать его реакцию. Черные Земли улыбнулся и сказал латнику, который возвышался над всеми:
— Благодарю, мой добрый Ястреб. Ты прав, а я ошибался.
Эмбра медленно подняла руку, глядя ему прямо в глаза, и взяла из воздуха свой Дваер. Она знала, что это тот, который она носила, даже не глядя на него.
Черные Земли прищурился, брови его грозно сдвинулись, потом он пожал плечами и махнул рукой, разрешая ей оставить его себе.
— Теперь идите, — сказал он Банде Четырех, — и управляйте. Нам предстоит заново перестроить королевство.
Четверо зашагали вниз по длинному ковру, и стражники распахнули перед ними двери. Они одновременно обернулись и бросили последний взгляд на Речной Трон и на человека в темных доспехах, стоящего на возвышении.
Когда Золотой Грифон поднял руку, чтобы попрощаться с новыми Высочайшими Князьями, лицо одного из стражников у двери на короткое мгновение стало совершенно гладким, лишенным черт, на нем сохранилась лишь лукавая улыбка. Коглауры наблюдали — как всегда.
СЕРЕБРИСТО-БЕЛЫЙ лунный свет падал на опустевший Речной Трон. В зале остались только три служанки, которые, стоя на коленях, мыли пол, и еще несколько стражников в роскошных доспехах и один темноглазый юноша.
Ролин Придворный Плащ смотрел на то место, где только что сидел Пробужденный король и где стоял высокий барон Черные Земли, и непролитые слезы блестели в его глазах. Он почти не видел коренастого человека в латах, который подошел и остановился перед ним.
— Парень, зрелище было необыкновенное, согласен, — проворчал стражник, — но тебе давно пора уходить. Мы уже запираем двери. Пойди и поспи немного. Аглирте в скором будущем понадобятся сильные юноши вроде тебя. Еще многое предстоит сделать, с регентами и князьями или без них.
— Да, — тихо ответил Ролин, повернулся и пошел туда, куда указывал рукой стражник. К двери. — Они мне сказали то же самое.
— Кто «они»?
— Хоукрил, и Краер, и госпожа Эмбра. И старик Сараспер. Высочайшие Князья. Они сказали, что я понадоблюсь… и очень скоро.
— Конечно, парень, — ответил стражник, но в его голосе ясно слышалось недоверие. — Конечно, так они и сказали. Ты слишком долго смотрел на лунный свет и мечтал стать героем.
Ролин обернулся, уже за дверью, и выпрямился, высокий и стройный.
— Я знаю, — с достоинством ответил он, — но именно этим и занимаются барды.
Он повернулся и зашагал прочь по внутреннему двору замка. Стражник покачал головой, улыбнулся и пошел к двери.
Илибар Квелвер был стар, но не потерял проворства. Он чуть было не захлопнул дверь так быстро, что мог пропустить этот момент: в пустоте, в самом темном углу двора задрожал призрачный свет… и превратился в Пробужденного короля, который приветственно поднял руку.
Юноша опустился на колени на каменные плиты, и на глазах у изумленного стражника король Келграэль покачал головой, улыбнулся и исчез. Молодой бард встал с большим достоинством, словно его только что посвятили в рыцари, и пошел дальше.
Дальняя сторона внутреннего двора была погружена в темноту, но неизвестно откуда льющийся лунный свет озарял плечи и голову юноши. Старый Квелвер стоял, держась рукой за дверь, и холодные мурашки бегали по его телу, а он изо всех сил старался вспомнить и прочитать шепотом все молитвы Троим, которые когда-либо слышал.
Серебристо-белый лунный свет падал на Дикие скалы, и в частности на одну горную лощину над местностью, которая снова стала называться Ярким Знаменем. В этом овраге, растянувшись у гаснущего костра, лежали все четверо Высочайших Князей.
Тела их были обнажены, но благодаря Дваеру никто из них не ощущал холодного ночного ветра.
Камень парил, столь же невзрачный, как всегда, в воздухе над грудью Эмбры и мерцал, по ее приказу оплетая их охранной магией. Кончиком пальца волшебница с изумлением провела по ярко-красному, почти зажившему шраму, тянущемуся вдоль предплечья Хоукрила. Они вдвоем лежали по одну сторону от костра, а Краер и Сараспер — по другую.
Внезапно Эмбра села. Трое мужчин замерли, потом поспешно потянулись за своими мечами, которые всегда держали под рукой.
— В чем дело? — прошептал Краер.
— Дваеры сияли, как звезды, так ярко, что смотреть было невозможно, когда Чер… когда мой отец вызвал нас всех к себе! — пробормотала Владычица Самоцветов почти сердито. — Помните?
— Да, — пророкотал Хоукрил, а остальные кивнули. — Мы все это видели. Ну и что?
— Они могут так сверкать только тогда, — сообщила им Эмбра едва слышным шепотом, — когда все четыре Дваера находятся очень близко друг от друга, всего в нескольких шагах.
Никто из ее спутников не был тугодумом.
— Значит, четвертый Камень находится у кого-то из баронов королевства, и его прячут, — заключил Сараспер во внезапно наступившей темноте, так как быстро скользящее облако закрыло луну.
— Но кто? — спросил Краер в воздух.
Они все каким-то образом услышали, как Хоукрил пожал плечами перед тем, как заговорить.
— Кто бы это ни был, мы не довели до конца миссию, возложенную на нас королем. Утром начнем искать Дваер.
Краер и Сараспер услышали полный отвращения стон Эмбры и игривый шлепок, которым она наградила лежащего рядом латника. Но Хоукрил умел действовать совершенно бесшумно, когда ему это было нужно. Больше они не слышали ничего, пока Владычица Самоцветов не издала тихий, полный восторга вздох, который перешел в смех, а потом опять превратился во вздох.
— Итак, целитель, — непринужденно продолжил беседу Краер, обращаясь к сверкающим звездам, — я тебе когда-нибудь рассказывал о том времени, когда я случайно стащил чей-то левый сапог в Силптаре? Вероятно, у того человека оказался мой левый сапог, и, возможно, он до сих пор выслеживает меня с его помощью, откуда мне знать…
— Нет, о, благородный Высочайший Князь Делнбон, — ответил Сараспер с искренним смехом, — я не верю, что ты мог это сделать…
Снова показалась луна, а с противоположной стороны костра до них донеслись ворчание и приглушенный смех.
