— Она обещала, что ты придешь, — сказал юноша, его голос был словно музыка.
— Вот я и пришел, — сказал Бэйн, — кто ты?
— Меня зовут… звали Риамфада. Ты не присядешь на минутку?
— Лошадь ждет меня у опушки, и мне еще далеко ехать. Нельзя ли покороче? Скажи, зачем Морригу просила меня прийти?
— Твоя лошадь уже на пути в Три Ручья, а оттуда она уйдет на ферму, которую ты подарил Гриффу и Исваин, — сказал Риамфада. — Если тебе нужно к морю, я покажу другой, более короткий путь.
Риамфада поднял руку и показал на камни. В воздухе зарябило, и Бэйн понял, что со склона он смотрит на порт Ассии. В воздухе снова зарябило, и видение исчезло.
— Посиди со мной немного, — попросил Риамфада, — я так долго ждал этой встречи.
— Кто ты? — снова спросил Бэйн. — Если я могу спросить, ты — человек?
— Когда-то я был таким же человеком, как ты, или почти таким же. У меня были больные ноги, и я не мог ходить. Но я был ригантом и жил в Трех Ручьях. Там я и умер до твоего рождения в праздничную ночь, окруженный друзьями. Сидхи принесли меня сюда, и теперь я живу среди них.
— Ты теперь тоже сидх?
— Нет, сидхом стать невозможно, но у тех из нас, кто раньше был людьми, появились определенные… умения. Можно сказать проще — мы научились кое-какому волшебству.
Бэйн потянулся и дотронулся до руки юноши — она была теплой.
— Значит, ты не призрак?
— Нет, не призрак.
Бэйн присел на плоский камень:
— А зачем здесь я?
— Чтобы сделать выбор. Я уже сказал, что могу помочь тебе быстро добраться до моря, если ты хочешь. Когда-то я мог перенести тебя в Город, но они снесли Каменный круг на четвертом холме, чтобы построить купальню и рынок. Теперь я могу послать тебя лишь в круг примерно в двадцати милях от Города,
— Вряд ли Морригу просила меня прийти сюда, только чтобы облегчить мне путь и сэкономить время, — засмеялся Бэйн.
— Что ей от меня нужно? — Она ничего не требует, Бэйн, и ничего не просит. Мне было велено лишь предоставить тебе право выбора.
— И из чего я могу выбрать?
— Я могу тебя отправить в любую точку мира.
— А в Белых горах есть такой круг?
— В Белых горах Варшаллы к северу от земли варов?
— Да.
— Конечно, есть. Но почему ты хочешь именно туда? Это племя приносит человеческие жертвоприношения. На их языке слово «чужеземец» означает то же, что слово «враг».
— Там та, которую я люблю. Мне очень хочется снова ее увидеть.
— Тогда я отправлю тебя к ней.
— Бэйн посмотрел на щит с золотой паутиной,
— Зачем тебе этот щит? — спросил он.
— Я его сделал не для себя, а для тебя, Бэйн. Однажды я выковал меч твоему отцу.
— Щит очень красив, но его разнесет первый же сильный удар.
— Юноша поднял щит, отнес к стоявшему неподалеку дереву и повесил на сломанную ветку:
— Попробуй!
Бэйн вытащил один из кинжалов, подошел к дереву и сильно ударил по щиту. Кинжал отскочил и выпал у него из рук. Бэйн колотил по щиту и так и этак, но, осмотрев, не обнаружил ни единой царапины. Убрав кинжал в ножны, он поднял щит и удивился, насколько он легок. Просунув руку через два кожаных ремня, Бэйн взялся за ручку и стал искать застежку, чтобы натянуть ремни, но кожа сама стянулась, и ремни плотно облегли кожу.
— Как его снять?
— Просто отпусти ручку, — посоветовал Риамфада.
Бэйн снова присел рядом с ним на низкий камень. Скрытое облаками солнце садилось, и небо над горами стало цвета растопленного золота.
— Ты что-то недоговариваешь, Риамфада. Это боевой щит, он, конечно, может пригодиться в Белых горах, но наверняка ты выковал его не для этого.
Бэйн, я хочу показать тебе еще кое-что, — сказал Риамфада.
Он сделал пальцами какой-то знак, воздух замерцал, и Бэйн увидел Каменный круг, в котором сидели девять человек, среди которых он узнал Браэфара, но его взгляд был прикован к высокому, крупному воину с длинными желтыми волосами.
Картина изменилась, теперь Бэйн видел всадника на белом коне, скачущего вдали.
— Это Коннавар. Зачем ты мне все это показываешь?
— Король едет навстречу собственной смерти, — ответил Риамфада. — Он знает, что Браэфар решил его убить, и понимает, что ему не выжить.
— Тогда зачем он туда едет?
Ты же был с ним, когда Морригу попросила его сделать так, как хочет брат, Конн пообещал, и он сдержит слово.
— Понятно, — холодно сказал Бэйн, — ты хочешь, чтобы я помчался спасать Коннавара. Вот к чему весь этот разговор о необходимости сделать выбор! Я нужен, чтобы его спасти.
— К сожалению, ты не прав, Бэйн. Я очень люблю Коннавара и знаю, как ему тяжело, но спасти его я не могу — это его судьба.
— Тогда зачем меня вызвали?
— Сделать выбор.
— Что, если я решу поехать к Лии? Что случится с королем?
— Он умрет в одиночестве.
— Я если я поеду на помощь?
— Он умрет, но не один. Хочу предупредить тебя, Бэйн, если ты поедешь к Коннавару, тебе придется сделать выбор еще раз, и если ошибешься, можешь поплатиться жизнью.
Маро, сын Баруса, наблюдал, как отряд рабов ставит тридцать палаток для младших офицеров. Отряд работал быстро и умело, не отвлекаясь, что говорило о большом опыте. Задачей Маро было руководить рабами, и он чувствовал себя совершенно ненужным. Он внимательно следил за работой, но не мог найти ни единого изъяна. Когда палатки были установлены, он поблагодарил рабов и мысленно себя отругал. Его уже дважды предупреждали, что он ведет себя странно, но Маро просто не мог относиться к людям невежливо. Отпустив рабов, он прошелся вдоль территории нового лагеря. Слева личные рабы Джасарея собирали мозаичный пол для палатки командования. Каждый из двух тысяч тридцати семи камней был пронумерован, и некоторые рабы собирали и разбирали подобные мозаики уже более тридцати лет. Здесь тоже работали умело и быстро. Было крайне важно выложить пол и возвести палатку до прибытия Джасарея и основных отрядов. Маро восхищался строительством новой крепости, равно как и всем, что происходило с момента начала кампании. Нигде так ярко не проявлялись сила, мощь и изобретательность Города, как в этом необыкновенном строительстве. Ударные отряды выбирали место, офицеры наносили план лагеря на карту, а солдаты авангарда тут же начинали рыть оборонительные окопы. С севера и юга отряды всадников привозили поваленный лес, деревья распиливали, и из них строились ворота. Непрерывно прибывали новые отряды Пантер, которые тут же принимались за работу — копали отхожие ямы, ставили палатки и полевые кухни.
Маро поднялся на северную стену и оглядел бескрайние холмы. Где-то там была армия ригантов, которая разбила Валануса и проставила жирное пятно на безупречной истории армии Города. По последним данным, ригантов было не более пятнадцати тысяч — то есть примерно одна десятая от численности армии, разбившей Валануса.
