А может, это злое предзнаменование?..
– Что ты от меня так шарахаешься? – вспылила вдруг Вифанг. – Сейчас-то чем тебе неприятен мой вид?
– О нет, прости, – замотал головой смущенный Элион. – Все в порядке, только… просто я вспомнил… никак не могу… – Он махнул рукой и попытался снова: – Почему ты выбрала именно этот цвет волос?
– Сама не знаю, – пожала плечами такуру. – Можно сказать, он целый день преследовал меня. Пробивался сквозь самые сильные мысленные щиты. Вот я и поддалась.
Элион все понял. Разумеется, не только он думал сегодня о погибшей напарнице. Как насчет Каза и Вельдан? Легко ли им забыть жуткую битву с ак'загарами и ее последствия? Тоскуя об одном и том же, втроем чародеи создали столь явный, ощутимый образ, что прорвал бы и не такую защиту. Вифанг всего лишь ненамеренно воспроизвела главную его черту – огненное знамя развевающихся на ветру локонов.
А вот интересно, влияет ли внешнее перевоплощение на душу и разум такуру, и если да, то насколько глубоко? Обретя человеческое тело, становится ли оборотень более… человечным? Но что же получится, когда Вифанг станет деревом или, допустим, скамьей? Надо будет расспросить об этом – потом, если выживут.
Наконец мужчина очнулся. Такуру подозрительно сощурилась.
– А что не так с моими волосами? На вас, чародеев, не угодишь: предрассудок на предрассудке сидит и предрассудком погоняет!
Так. Кажется, план Аморна ввести оборотней в Тайный Совет под угрозой.
– Нет-нет, дело совсем не в этом, – поспешил Элион заверить собеседницу. – Видишь ли, ты напомнила мне…
Странно: в этот раз история милой утраченной напарницы сама полилась из него, почти без привычной дрожи в голосе. Мало-помалу гневные искры в глазах Вифанг погасли.
– Прости. Могу себе представить, что чувствуешь, возвращаясь после такого в логово ак'загаров. Если б я только знала… Хочешь, поменяю цвет? Какой лучше – черный? Синий? Фиолетовый? Или зеленый?
С каждым ее словом локоны, будто по волшебству, вспыхивали другим оттенком. Элион прыснул в кулак.
– На твоем месте я бы оставил рыжий. Всегда любил эту окраску, – негромко закончил он.
– Сама не знаю, – пожала плечами такуру. – Можно сказать, он целый день преследовал меня. Пробивался сквозь самые сильные мысленные щиты. Вот я и поддалась.
Элион все понял. Разумеется, не только он думал сегодня о погибшей напарнице. Как насчет Каза и Вельдан? Легко ли им забыть жуткую битву с ак'загарами и ее последствия? Тоскуя об одном и том же, втроем чародеи создали столь явный, ощутимый образ, что прорвал бы и не такую защиту. Вифанг всего лишь ненамеренно воспроизвела главную его черту – огненное знамя развевающихся на ветру локонов.
А вот интересно, влияет ли внешнее перевоплощение на душу и разум такуру, и если да, то насколько глубоко? Обретя человеческое тело, становится ли оборотень более… человечным? Но что же получится, когда Вифанг станет деревом или, допустим, скамьей? Надо будет расспросить об этом – потом, если выживут.
Наконец мужчина очнулся. Такуру подозрительно сощурилась.
– А что не так с моими волосами? На вас, чародеев, не угодишь: предрассудок на предрассудке сидит и предрассудком погоняет!
Так. Кажется, план Аморна ввести оборотней в Тайный Совет под угрозой.
– Нет-нет, дело совсем не в этом, – поспешил Элион заверить собеседницу. – Видишь ли, ты напомнила мне…
Странно: в этот раз история милой утраченной напарницы сама полилась из него, почти без привычной дрожи в голосе. Мало-помалу гневные искры в глазах Вифанг погасли.
– Прости. Могу себе представить, что чувствуешь, возвращаясь после такого в логово ак'загаров. Если б я только знала… Хочешь, поменяю цвет? Какой лучше – черный? Синий? Фиолетовый? Или зеленый?
С каждым ее словом локоны, будто по волшебству, вспыхивали другим оттенком. Элион прыснул в кулак.
– На твоем месте я бы оставил рыжий. Всегда любил эту окраску, – негромко закончил он.
Такуру бросила на чародея проницательный взгляд.
– Не думаю, что это хорошая мысль, – мягко возразила она. – Если тебе все равно, я попробую фиолетовый. Хотя бы на сегодня.
Спутники продолжили беседу по дороге, и вскоре Элион узнал много леденящих душу подробностей о печальной судьбе оборотней – вечных изгоев Тайного Совета. Вот ведь гнусный обманщик! – сетовал чародей на Кергорна.
– И вы по-прежнему верили этому пройдохе? Только слепец не увидел бы, как архимаг водит вас за нос!
– Мы тоже видели, – развела руками Вифанг. – Потому некоторые и начали творить то, за что теперь нас не терпят. Но все же надеялись: может, совесть в нем проснется? Иного нам и не оставалось. Такуру испокон веков не были удачливой расой. Стоит какому-нибудь злодею свалить вину на оборотня – преступнику верят безоговорочно. Поэтому нас травили всегда, и в лучшие времена. Даже и без падения Завес мы бы вымерли, если б не помощь Кергорна. Как ни крути, а мой народ очень обязан этому ловкачу.
Ближе к полудню команда Аморна достигла дорожки, спускающейся к плато. Настало время группам разделиться. Прощание не заняло много времени: все четко понимали, что идущим в Тиаронд дорога каждая светлая минута, а меж тем тучи сгущались. Вельдан порывисто обняла Элиона, Тулак похлопала его по спине, архимаг произнес последние слова напутствия – и молодой чародей в обществе Кера, Вифанг и еще двоих собратьев по ремеслу отправился в логово чудовищ, некогда отнявших у него любимую женщину и напарницу.
Еще по пути чародеи условились оставить коней у въезда в город. Грохот подков по мостовым помешает бесшумно достичь туннеля, рассудили товарищи, кроме того, если потревоженные крылатые твари вылетят наружу, даже самый быстроногий скакун не спасет седока от их когтей – легче бежать самому и попробовать затаиться в каком-нибудь домишке.
Жилища к городским воротам лепились приземистые и тесные, однако друзьям удалось ввести лошадей в одно из них и надежно привязать в прихожей. Элиону почему-то припомнилось: по рассказам, старая Тулак любила держать боевого коня в кухне. История повторяется, вдруг подумалось ему, и по спине пробежал холодок. Круг скоро замкнется, все возвращается к истокам. «Да брось ты, – усмехнулся внутренний голос. – Вельдан еще пристало иметь воспаленное воображение, но тебе?..»
Оказавшись на улице, такуру приняла свой обычный вид и незаметно слилась с окружающими тенями. Элион с удивлением заметил, что его нимало не смущает наружность оборотня, еще совсем недавно казавшаяся такой чужеродной и пугающей. Юная женщина с ярко-медными волосами – точнее, ее оболочка – заставила чародея взглянуть на загадочную расу в совершенно ином, непривычном свете. Более того, Элион чувствовал, что начинает прикипать душой к этому существу и что он несказанно рад полагаться на такого друга в полном опасностей приключении.
