— Спасибо, воин. Я так и поступлю. Не присоединишься ли ты ко мне в маленьком возлиянии — за Храм — прямо сейчас?
— Клянусь Кали, да! — воскликнул тот. — Но только чуть-чуть.
Он отправился следом за жрецом в центральное здание и там по ступенькам в погреб, где тут же был вскрыт бочонок сомы, вынуты два кубка.
— За твое здоровье и долгую жизнь, — сказал Яма, поднимая один из них.
— За твоих жутких покровителей — Яму и Кали, — сказал жрец.
— Спасибо.
Они проглотили крепкий напиток, и жрец налил еще по одной.
— Чтобы ты не замерз по ночной прохладе.
— Отлично.
— Хорошо, что эти путешественники наконец разъезжаются, — промолвил жрец. — Их набожность обогащает Храм, но они так утомляют всю прислугу.
— За отбытие пилигримов!
— За отбытие пилигримов!
И они опять выпили.
— Я думал, большинство из них приходит поглазеть на Будду, — сказал Яма.
— Так оно и есть, — ответил жрец, — но в другой стороны, они не хотят перечить и богам. И вот перед тем как посетить пурпурную рощу, они обычно совершают жертвоприношения или дарения в Храме.
— А что тебе известно о так называемом Татхагате и его учении?
Тот отвел взгляд в сторону.
— Я жрец богов и брамин, воин. Я не хочу говорить об этом.
— Значит, он достал и тебя?
— Хватит! Я же сказал тебе, что это не та тема, которую я буду обсуждать.
— Это не имеет значения — и вскоре будет иметь еще меньше. Благодарю тебя за сому. Добрый тебе вечер, жрец.
— Добрый вечер и тебе, воин. Пусть с улыбкой взирают боги на твой путь.
— И на твой тоже.
И поднявшись по ступенькам, покинул он Храм и продолжил свой путь через город — неспешным шагом.
Когда пришел он в пурпурную рощу, в небесах стояло уже три луны, за деревьями колебалось пламя маленьких костров, в небе над городом светился бледный цветок призрачного огня, влажный ветерок пошевеливал листву у него над головой.
Бесшумно вступил он в рощу.
Когда вышел он на освещенную поляну, оказалось, что лицом к нему сидели там ряд за рядом одинаковые фигуры. Каждый облачен был в желтую рясу с желтым капюшоном, скрывавшим лицо. Сотни их сидели там, и ни один не издал ни звука.
Он подошел к ближайшему.
— Я пришел повидать Татхагату, Будду, — сказал он.
Тот, казалось, его не услышал.
— Где он?
Никакого ответа.
Он нагнулся и заглянул в полузакрытые глаза монаха. Он попытался было пронзить его взглядом, но похоже было, что монах спал, ибо ему не удалось даже встретиться с ним глазами.
Тогда возвысил он голос, чтобы все в пурпурной роще могли его услышать.
— Я пришел повидать Татхагату, Будду, — сказал он. — Где он?
Казалось, что обращался он к полю камней.
— Вы что, думаете так спрятать его от меня? — воззвал он. — Вы думаете, что коли вас много и одеты вы все одинаково — и если вы не будете мне отвечать, — я из-за этого не смогу отыскать его среди вас?
Лишь ветер вздохнул в ответ ему, пришел из-за рощи. Заколебались огни, зашевелились пурпурные листья.
Он рассмеялся.
— В этом вы, может быть, и правы, — признал он. — Но вам же когда-нибудь придется пошевелиться, если вы намереваетесь жить, а я могу подождать ничуть не хуже любого другого.
И он тоже уселся на землю, прислонившись к голубому стволу высокого дерева, положив на колени обнаженный клинок.
И сразу его охватила сонливость. Он клевал носом и тут же вздергивал голову — и так раз за разом. Затем наконец его подбородок устроился поудобнее на груди, и он засопел.
Шел через зелено-голубую равнину, травы пригибались перед ним, прочерчивая тропинку. В конце этой тропы высилось огромное, кряжистое дерево, дерево не выросшее в этом мире, а скорее скрепившее его воедино своими корнями, простиравшее листья свои между звезд.
У подножия дерева, скрестив ноги, сидел человек, и на губах его играла едва уловимая улыбка. И знал он, что это Будда; он подошел и остановился перед ним.
— Приветствую тебя, о смерть, — сказал сидящий, и, словно корона, ярко светился в глубокой тени дерева подкрашенный розовым ореол вокруг его чела.
Яма не ответил, а вытащил свой клинок.
Будда по-прежнему улыбался, Яма шагнул вперед, и вдруг ему послышался отголосок далекой музыки.
Он замер и оглянулся, застыла в руке его занесенная сабля.
Они пришли со всех четырех сторон света, локапалы, четыре Хранителя мира, сошедшие с горы Сумеру: на желтых лошадях приближались якши под водительством Владыки Севера, и на их щитах играли золотые лучи; Голубой Всадник, Ангел Юга, приближался в сопровождении полчищ кумбхандов, неуклюже примостившихся по причине своих физических особенностей на спинах синих коней и несущих сапфировые щиты; с Востока пришел Хранитель, чьи всадники несли перламутровые щиты и облачены были в серебро; на Западе показался Властитель, чьи наги восседали на кроваво-красных лошадях, одеты были в алое и прикрывались щитами из кораллов. Копыта лошадей не касались, казалось, травы, и единственным слышимым звуком была разлитая в воздухе музыка, которая становилась все громче и громче.
— Почему собираются Хранители мира? — неожиданно для самого себя спросил Яма.
— Они явились за моими останками, — по-прежнему улыбаясь, ответил Будда.
Хранители натянули поводья, придержали коней и полчища у них за спиной, и Яма оказался один против всех.
— Вы явились забрать его останки, — сказал Яма, — но кто заберет ваши?
Хранители спешились.
— Не для тебя этот человек, о смерть, — промолвил Владыка Севера, — ибо принадлежит он миру, и мы как Хранители мира будем его защищать.
— Слушайте меня, Хранители с горы Сумеру, — сказал Яма, принимая свой Облик. — В ваши руки передана участь мира, вам дано его хранить и поддерживать, но кого пожелает и когда захочет изымает из мира Смерть. Не дано вам оспаривать мои Атрибуты или пути их применения.
Хранители встали между Ямой и Татхагатой.
— Что касается этого человека, мы будем оспаривать твой путь, Великий Яма. Ибо в его руках судьба нашего мира. Коснуться его ты сможешь, лишь превзойдя четыре силы.
— Быть посему, — сказал Яма. — Кто первым из Нас станет моим противником?
— Я, — сказал их глашатай, обнажая свой клинок.
Явив свой Облик, разрубил Яма мягкий, словно масло, металл и плашмя ударил Хранителя саблей по голове; тот мешком повалился на землю.
Возопили орды якшей, и двое из золотых всадников подобрали своего вождя. Потом все они повернули коней и поскакали обратно на Север.
