Ознакомительная версия.
— А куда мне еще идти? Одна дорога осталась.
— Как же твои?
Лицо Сардата помрачнело.
— Не спрашивай. Серьезно говорю — не спрашивай.
Левмир почувствовал, как кровь отливает от лица.
— Они… Их что…
— Нет, — мотнул головой Сардат. — Живы. Россак у них теперь за главного.
Не сразу, но понял Левмир, что произошло, когда Сардат с Россаком нагнали караван. Представил, как женщины вытягивали шеи, глядя за спины двоих — всего двоих! — вернувшихся. Как услышали весть. Как кричали и рвали на себе одежды. Как плевали в лицо и проклинали командира. Все это таилось в ожесточенном лице Сардата, в его плотно сжатых губах.
Сардат повернулся к лошадям, начал распутывать связку.
— Много урвать не получилось. Спасибо Россаку, он на язык бодрый, повел себя правильно. Выставил меня тварью конченой, да бросил два тюка, как подачку.
— Что? — И задохнулась от возмущения. — Почему?
— Ну а как? — пожал плечами Сардат. — Мы с ним сразу так решили. В общем, тут хлеба немножко, пара ножей, топор, да одежда теплая. Говорят, на севере холодно.
Левмир подошел к Сардату, увлекая за собой И.
— Я рад, что ты пойдешь, — сказал, протягивая руку.
Сардат рассеянно ответил на пожатие.
— Ты лошадь выбирай, какую возьмешь — серую или серую?
— А почему…
— Потому что мне — белую! — воскликнула И, взлетев в седло. Засмеялась, снова позабыв горе.
Сардат в возмущении приоткрыл рот, но, подумав, махнул рукой.
— Ее будут звать Голубка. Правда же, Голубка? — И наклонилась к голове лошади, и та дернула ухом. — Вот видите! — И торжествовала. — Поехали скорее!
— Да, с тобой не соскучишься, — признал Сардат.
Завернув остатки пищи и потушив костер, трое всадников тронули лошадей. Те двинулись шагом, белая посередине и две серых по бокам. Позади оставалась испепеленная жизнь, а впереди сияла окровавленная мечта.
Алая Река, текущая из ниоткуда в никуда, уносящая жизни людей — это и есть люди. Бесконечный поток живительной крови. А вампиры — это утесы, о которые разбиваются волны. Иногда — лодки, плывущие по течению. Еще реже — лодки, пытающиеся бороться с потоком и идти вверх. Или плотины, направляющие воды в нужное русло.
Настоящая Алая Река течет через деревни и города, а та, к которой стремятся редкие смельчаки — призрак, морок. Должно быть, те, кто осознал это, уже оказались по ту сторону. Им не позволят жить дальше с подобным знанием.
Герцог Освик Вэссэлот «По ту сторону Алой Реки»Ночи пролетали, как мгновения, рассекаемые крыльями летучих мышей. Днем приходилось спать, зарываясь в землю, но лишь только солнце поднималось в зенит, Кастилос и Аммит снова пускались в путь. Шли и бежали по пустым дорогам, преодолевая немыслимые расстояния. Они не заметили красной луны, потому что подслеповатые глазки летучих мышей смотрели вперед, на север.
Наконец, последние деревни остались позади. Закончилась территория Кармаигса. Путь выбирали наугад, сохраняя основное направление. Таяли запасы крови.
— Нужно поспать, — пробормотал Аммит, когда посеревшее перед рассветом небо заставило их принять обычную форму. Летучие мыши не могли найти пропитания в пустынной местности.
— Лучше выпей пробирку! — воскликнул Кастилос. — Я вижу кое-что занятное.
Аммит осушил и выбросил пробирку, догнал друга.
— И что это? — спросил, издалека завидев нечто непонятное.
— Паровоз, — отозвался Кастилос. — Он возит на север продукты, а оттуда — золото. Видимо, все давно бросили.
Паровоз, застывший без вагонов на заброшенном полустанке, оказался пустым. Пока Аммит, хмуря брови, осматривал огромные колеса и стучал по корпусу, Кастилос проверил запас воды.
— Иди сюда, внутрь, — крикнул Аммиту.
Остановились напротив топки. Кастилос схватил лопату, уголь полетел в жерло печи.
— Ты хочешь сказать, эта штука быстрее вампира? — Аммит усмехался.
— Я хочу сказать, эта штука, если ее хорошенько раскочегарить, обойдет и летучую мышь. Под «хорошенько» я подразумеваю твой несравненный талант обращаться с огнем.
— Хочешь, чтобы я…
— Не хочу — страстно желаю! — Кастилос похлопал Аммита по плечу. — Я буду в кабине. Выдай все, на что способен.
Аммит остался в одиночестве.
— Глупость какая-то, — пробормотал он.
Сосредоточенно взглянув на угли, Аммит взмахнул рукой, и пламя загудело. Паровоз дернулся, Аммит едва устоял на ногах. Здесь, в тесной кочегарке, он мог только ощущать скорость, и вскоре, опустошив еще одну пробирку, улыбнулся.
— Надо же, и от человеческих изобретений бывает польза.
Уголь в топке стремительно прогорал. Взгляд Аммита упал на лопату.
— Похоже, этим тоже придется заниматься мне.
Время исчезло, остался лишь ревущий огонь. Аммит, не разгибаясь, швырял уголь в топку, лишь изредка доставая пробирку.
— Аммит? — просунулся в дверь Кастилос. — Впереди разобраны рельсы.
— И что это значит?
— Значит — держись!
Охваченный нехорошим предчувствием, Аммит схватился за трубы, выпирающие из стен. Кочегарка накренилась, все поплыло перед глазами.
— Великая Река, да мы летим! — вскричал Аммит.
Он понятия не имел, что сделал Кастилос. Может, взорвал под колесами огромный сноп огня, или просто поднял махину в воздух неукротимой волей. На заре времен вампиры могли перемещать предметы усилием мысли, но все это осталось в легендах.
Паровоз обрушился на рельсы. Яростный лязг металла о металл, из топки летят искры, все вокруг стонет и ревет. Но движение продолжалось, скорость увеличилась. Аммит схватился за лопату.
Вечность спустя стремительный бег замедлился. Стали различимы постукивания колес. Аммит отложил лопату, вытер кровавый пот со лба. В дверь снова просунулся Кастилос.
— Похоже, это все, — сказал он. — Чуть дальше вижу сгоревшие дома, поднимается дым. Полетели!
— А что, уже ночь? — спросил Аммит.
— Уже третья ночь. Если люди когда-нибудь победят вампиров, ты без проблем сможешь устроиться кочегаром.
— Это что, комплимент?
— Считай хоть признанием в любви.
Пепелище оказалось давнишним. Аммит и Кастилос обошли сгоревший поселок, восстанавливая картину битвы. Вампиры большей частью сгорели, но двое остались на дне ям-ловушек, проткнутые кольями. Один даже пытался шевелиться. Страдания несчастных тут же оборвали.
Ознакомительная версия.
