Ознакомительная версия.
Левмир кивнул. Он и сам чувствовал себя неудобно, сидя без движения.
Лошадям дали немного овса, сварили ужин, потратив пару полешек из запаса. За едой завязался разговор.
— Теперь-то можете мне сказать, чего вы ждете от этой Реки? — спросил Сардат, переводя взгляд с Левмира на И. — Про любовь и вечность вместе можно больше не заливать. Это все красиво, конечно. Но как вы это себе представляете? Вот дошли мы, вот течет она. А дальше-то что? Что с ней делать? Как вы из нее эту свою вечность добывать намерены?
Ответила И:
— В Реку нужно просто зайти, когда она позовет. А она уже нас зовет. Видишь, подарила нам сани. Она ждет нас, знает, что мы идем.
— Сани нам не Река подарила, — возразил Сардат. — Кто-то шел, так же, как мы, но замерз и помер.
Встретившись взглядом с Левмиром, Сардат развел руками — мол, чего уж тайны разводить. Левмир вздохнул.
— Вы про что? — недоумевала И.
— Там, рядом с лошадью, в снегу был человек, — нехотя ответил Левмир. — Такой же замерзший. Не хотели тебя пугать…
И встала, уперев руки в бока.
— Может, хватит? — крикнула. — Сколько можно от меня все скрывать? Я ведь с вами! Не ребенок малый, могу понять.
— Уймись, принцесса, — сказал Сардат. — Мы же люди. У нас так принято — женщин оберегать от всего. Женщины — существа нежные, им лишний раз беспокоиться ни к чему. А ты вообще…
— Маленькая и слабенькая, да? — съязвила И. — Не знаю, чего там у вас принято, но так больше не надо. Вместе — значит, вместе. Лады?
Сардат усмехнулся, услышав свое словечко.
— Лады, сестренка, — сказал он. — Да только, ты меня прости, но в сказки я не верю.
— Зачем тогда с нами пошел?
— Потому что больше некуда.
Разговор стих.
Спать легли на санях, закутавшись всем возможным тряпьем. В середину, где потеплее, положили И, хоть та возмущалась, что ее опять посчитали за слабую.
Среди ночи И разбудила Левмира. Он открыл глаза. Лица девочки не разглядеть в темноте, виден лишь силуэт.
— Что такое? — пробормотал Левмир. Стало холоднее, где-то рядом тревожно переступали лошади.
— Я останавливала сердце, — прошептала И.
— Тебе нужна кровь? — спросил Левмир, и только потом:
— Зачем?
— Не нужна, я ненадолго. Левмир, я ничего не могу. Ни превратиться, ни огня зажечь — ничего!
В голосе девочки звучал неподдельный ужас. Левмир затащил ее под тряпки, прижал к себе.
— Чего ты напугалась? — зашептал на ухо. — Ну не можешь и не можешь.
— Ты не понимаешь, да? — шепнула в ответ И. — Я ведь вампир, для меня это все равно что для тебя — бегать. Ну как тебе объяснить…
— Я все понимаю, И. Но что можно сделать? Не знаю, почему с тобой так получилось. Не знаю, почему пошел снег. Просто так надо и все. Хочешь — вернемся? Туда, где тепло.
И сжала его ладонь.
— Ни за что. — Жар ее дыхания обжигал. — Не для того начали, чтобы возвращаться.
— Тогда не бойся. Мы вместе, остальное неважно.
Постепенно И успокоилась, выровнялось дыхание.
— Знаешь, — сказала она, — мне совсем не страшно замерзнуть вот так.
— Мы не умрем, — ответил Левмир. — Мы ведь должны вернуться, помнишь? Превратиться в драконов и спасти людей.
И улыбнулась, вспомнив сказку, которую они сочинили зимой. Сказку про себя, со счастливым концом.
— Сейчас я в дракона превращусь, если шептаться не прекратите, — послышался голос Сардата.
На следующий день мороз усилился. Говорить не получалось, лица замерзали. К середине дня набрели на второго замерзшего человека. Вернее — вампира. Он окоченел, так и не прекратив идти. Постояли, молча глядя на раскрытый в последнем оскале рот.
Вскоре мертвецов перестали считать — сотни, тысячи статуй, напоминавших И берсерков, охраняющих Храм. Лошади шарахались от них, приходилось петлять.
Для ночлега вырыли большую нору в сугробе, законопатив тряпками вход. Лошадей оставили снаружи, не надеясь застать их живыми. Но лошади выжили. Пока.
Одолев очередной подъем, белая лошадь упала. Две остальных, заржав, шарахнулись, но, почувствовав натяжение поводьев, стали. И подбежала к Голубке.
Лошадь тяжело дышала, бока вздрагивали, из пасти рвались хрипы.
— Ну что же ты, маленькая? — шептала И, гладя лошадиную морду. Глаза животного мутнели.
Сардат подошел, держа в руке нож.
— Отойди, — сказал, глядя в сторону.
И посмотрела на него, на нож. Руки обились вокруг шеи Голубки.
— Левмир, уведи ее, — попросил Сардат.
— Не дам, — прошептала девочка. — Она поправится.
— А дальше? — Сардат сплюнул в снег. — Посмотри!
И проследила взглядом за его рукой. С холма открывался вид на снежную пустошь, уходящую за горизонт. Каждый день одно и то же, будто не двигались с места. Давно перестали считать дни, недели.
— Кормить их нечем, — продолжал Сардат. — Через день-два пойдем пешком. Оставь, прошу. Она зря мучается.
— Откуда тебе знать, что зря, а что нет? — закричала И.
Подошел Левмир. Ощутив на плече его руку, И закрыла глаза.
— Дай нож, — севшим голосом попросила она.
— Лучше я.
— «Лучше» позади осталось. Дай.
Сардат протянул нож рукоятью вперед.
— Отойди.
Сардат снял с лошади упряжь и отогнал двух оставшихся подальше. Им незачем было смотреть.
Одной рукой И сжимала ладонь Левмира, другой поднесла нож к горлу лошади.
— Лети быстрее ветра, Голубка, — сказал Левмир.
— Лети на ту сторону, — добавила И.
Сильным движением глубоко прорезала горло лошади, и та, в последний раз взбрыкнув, успокоилась. И передала нож Левмиру.
— Буду в санях, — сказала она.
Сардат принес топор и мешки. Принялись за дело.
— Долго она выдержит? — спросил Сардат, вырезая куски мяса.
— Столько же, сколько я.
— Ты должен заставить ее это есть, когда придет время.
— Она будет есть. Не надо ее заставлять. Она не ребенок. Лучше беспокойся о волках.
— О ком? — рука Сардата, с занесенным ножом, замерла.
— Прислушайся.
Сардат затаил дыхание. Сквозь посвист ветра слабо слышался вой.
— Ветер. — Сардат вернулся к туше. — Откуда здесь волки? Степь голая, ничего кроме снега. —
Тридцать три зубастых волка
Алу речку стерегли.
От огня здесь мало толка
От зари и до зари.
— Это еще что? — проворчал Сардат.
— Сказка. Или не сказка. Посмотрим.
— Если придут волки, И отпугнет их огнем. Потом восстановим ее силы.
Ознакомительная версия.
