Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона

Даломан долго смотрел на мастера меча. Очевидно, он ожидал какого-нибудь намека на то, что это всего лишь дурная шутка. Наконец вопросительное выражение исчезло с лица кобольда. Малыш сплюнул на мокрую палубу.

— Ну ладно, эльф. Ты хотел знать правду о катамаранах. Они никогда не переворачиваются на бок. Они переворачиваются через нос вперед, когда нос судна слишком сильно накреняется вниз. Если это происходит, выживают очень редко и очень немногие.

Гисхильда зажмурилась. Она не хотела этого видеть! Редко ей доводилось сталкиваться с таким отсутствием таланта. Люк скользил на своих деревянных полозьях по направлению к ней, при этом сильно кривясь от боли.

— Снимите с него полозья, пока он не убился, — сказала она друснийцам, со скептическими ухмылками наблюдавшими за жалким зрелищем. — Посадите его на какие-нибудь санки.

— Ты же говорила, что может научиться каждый. Дай мне еще пару часов.

Она печально посмотрела на юношу. Она с удовольствием поступила бы, как он хочет, но у них не осталось времени. Все должно случиться уже этой ночью. Она была совершенно уверена в том, что священнослужители Тьюреда начнут последнюю атаку на рассвете следующего дня. И она знала, что на этот раз не сможет сдержать врага.

— На сегодня достаточно. Твой шов может разойтись, если будешь слишком много падать. Прошу тебя, Люк. На санях еще есть места.

— Они для маленьких детей, стариков и тяжелораненых. Я знаю, как мало у нас саней. В крайнем случае я буду держаться за какие-нибудь сани, если не смогу стоять на ногах самостоятельно.

Она посмотрела на эльфов, тренировавшихся на коньках. Эта забава была им абсолютно чужда, но уже через несколько часов они двигались элегантно, словно танцоры. Почему у них так легко все получается? Это несправедливо!

Гисхильда покачала головой, отвечая своим мыслям. Она крайне неразумна. Нужно радоваться, что благодаря эльфам у нее есть хоть маленькое, но преимущество против превосходящих числом рыцарей ордена.

Она снова обернулась к Люку.

— Ты поедешь в каких-нибудь санях! Это приказ твоей королевы.

Он посмотрел на нее ошарашенно. Со времен их первого поцелуя она так с ним не разговаривала. Гисхильда надеялась, что Люк поймет: она хочет как лучше. Он присел на старый бочонок из-под сельди. Если бы он хоть что-нибудь сказал! Он выглядит таким усталым. Нельзя недооценивать тяжесть его раны. Счастье, что он еще жив. Нельзя лишний раз подвергать себя опасности. Почему он не понимает этого?

— Мне нужно идти, — тихо сказала она.

Молодой человек лишь кивнул в ответ.

С Серебряного берега донесся яростный залп аркебуз. Если рыцари начнут атаку преждевременно, все пропало. Она надеялась на то, что в ордене Древа Праха принят тот же регламент, что и в Новом Рыцарстве. После очередной атаки полководец должен позволить своим войскам отдых в течение двух дней.

Она направилась к кузнецам. Ритмичные удары молотов сопровождались смехом. Воняло паленым рогом. В переулке Кузнецов толпились дюжины кентавров. Наконец она нашла Аппанасиоса. Кентаврийский князь сам стоял у наковальни. Жар кузнечного горна отражался на его мокрой от пота груди. Он часто ударял по раскаленной подкове, длинными щипцами переворачивал ее, в то время как железо становилось темнее. Наконец он бросил подкову в ведро с водой, где она исчезла с пронзительным шипением.

— Вы успеете? — спросила Гисхильда.

Князь поднял козий бурдюк, висевший на стене рядом с ним, и сделал большой глоток. Вздохнул.

— Нет, госпожа. Это непростая работа — делать подковы с шипами. Большинство моих ребят знают толк в кузнечном деле, но в этом городе всего пять наковален. Везде работают без передышки. Если бы у нас было хоть днем больше…

Гисхильда покачала головой.

— Это должно произойти сегодня ночью. Новолуние. Это поможет нам бежать. Завтра уже будет слишком поздно.

Аппанасиос негромко выругался.

— Ты когда-нибудь видела лошадь на льду? Моим ребятам придется держаться за сани. Не лучше ли остаться здесь и сражаться? Да и лед не очень прочен… Как далеко мы сможем уйти по нему?

— Бой безнадежен. Мне приходится думать о женщинах и детях. А что касается льда, то не думай об этом. Он выдержит. Нам поможет сам Фирн. — Она помедлила, а потом решила ничего больше не говорить.

Чем меньше народу знает ее тайну, тем лучше. Она была уверена, что они смогут выйти из гавани и пройти довольно далеко в море. Затем им нужно будет повернуть и вдоль берега идти на север. Насколько хватит льда, сказать не мог никто. Обычно море не замерзало так рано зимой. Выходить означало очень сильно рисковать, но они не могли бросить жителей Альдарвика. Даже если она сама придет к Эрилгару, сложит меч к его ногам и сдастся, это не поможет народу. Конечно, маршал Древа Праха станет обещать многое. Но катастрофа во время высадки и долгая осада во льду и снегах ожесточила солдат. Не важно, что прикажет полководец, город захватят огнем и мечом. Солдаты слишком долго страдали. Они будут мстить. И никто не сможет помешать им.

Кентавр повесил бурдюк на стену и вынул из горна новую подкову.

— Ты королева. Тебе решать.

Она выпрямилась.

— Если они нападут, защищать нас придется именно кентаврам. Эльфов слишком мало, а друснийцы и фьордландцы слишком устали.

— Можешь на нас рассчитывать.

Воздух вокруг раскаленной подковы напоминал жидкое стекло. Снова зазвучала песнь кузнечного молота. Гисхильда замерла в дверях. Что правильнее? Отдаться на иллюзорную милость врага или бежать по льду, который появился слишком рано и который подарила не зима?

Раффаэль нервно теребил красный набрюшник с золотыми кисточками, символ своего нового звания. За то, что он захватил знамя на бастионе, его повысили до капитана. Он теперь замещал капитана Артуро Дуарте, который был ранен в бою два дня назад. Тем самым Раффаэль принял командование над андаланским полком, с которым когда-то в Валлонкуре Львы были на учениях. То были ветераны друснийской войны, все носили зеленые перья лесных бойцов. Крепкие ребята, не особенно ценившие его. Он взял с собой некоторых своих братьев-рыцарей в качестве штаба.

Раффаэль хотел отказаться от награды за захваченное знамя. Они все храбро сражались на бастионе. Особенно когда эльфы стали загонять их, словно волки — овец. Раффаэль полжизни учился фехтованию, и тем не менее по сравнению с Другими он был сущим ребенком, который вышел с палкой в руке против опытного фехтовальщика.