— Я могу считать это обещанием? — раздалось у меня над ухом. Ох, и сколько он уже не спит, интересно. А я тут как влюбленная идиотка на него наглядеться надышаться не могу. Чувствую, как лицо заливается краской.
— Саша, ну-ка посмотри на меня, — мотаю головой, пожалуй, я воздержусь. — Сашшша, повтори-ка снова, — с этими словами меня аккуратно перекладывают на спину, по пути перехватив ладони, которыми я хотела укрыться. Поднимаю глаза и утыкаюсь в напряженный золотой взгляд. А он действительно устал, только сейчас понимаю, как осунулось его лицо, отчего скулы проступили еще сильнее.
— Айк, прости меня, — чуть слышно шепчу, не имея возможности вырваться из плена золотых глаз.
— Я подумаю, — совершенно серьезно отвечает мужчина, — повтори, что ты только что мне тут шептала.
Я уже, наверное, цвета помидора: — Я больше не убегу никуда. — еще тише шепчу я.
— Это похвально, конечно, но я прошу повторить другое. — фууух, давай же соберись, сама же хотела поговорить с ним начистоту, сколько еще бегать можно, и, набрав в легкие воздуха, выпалила, — Я тебя люблю.
Следующие секунды тянутся долго-долго, я слышу, как глухо колотится мое сердце, как пичужка в клетке, пока Аллинар молча разглядывает меня и с резким выдохом отпускает мои руки. Я правда не успела ими шевельнуть, как быстрым, но осторожным движениям меня переместили. И теперь я лежу у него на груди, а по моей спине под рубашкой скользят его ладони, выписывая какие-то узоры.
— Леди моя непутевая, скажи мне, зачем ты убежала? — от движений его рук я постепенно теряю способность внятно соображать, но попытка сползти была прервана глухим рыком. Впрочем гладить меня перестали, видимо, поняв, что так связного ответа не дождешься.
— Я знаю о твоей несостоявшейся свадьбе, — решительно сказала я, чувствуя как падает с плеч тяжелый камень, который я тащила столько дюжин дней.
— О какой еще свадьбе? — Аллинар похоже искренне удивлен, что совершенно сбивает с толку. И трещит по швам моя уверенность, и тускнеет заготовленная речь, спокойная и твердая, а я сто раз ее репетировала, когда не могла уснуть. И конечно в своих мечтах я выглядела очень достойно, этакий благородный рыцарь ценой собственного разбитого сердца освобождает дорогу чужой любви. Все плачут, рыцарь гордо уходит в закат, занавес.
А в реальности я полуголая, это ощущение пришло с опозданием, лежу на нем, и вместо четкого изложения фактов одного за другим, как в моем мысленном монологе, что-то невнятно мямлю: — Ну твоя помолвка с Малиссой Дарнант-Шиани.
Айк внимательно разглядывает меня, наматывая на палец прядку моих волос. И притянув меня к себе за эту самую прядку, легко целует в нос, — я никогда не был ни с кем помолвлен, Саша.
Пока я перевариваю услышанное, снова притягивает, целуя на сей раз в губы,
— Кроме тебя, разумеется. Радость ты моя бестолковая. Почему ты вечно принимаешь решения, не посоветовавшись со мной?
— Но я же видела как ты реагировал на ее имя? Ты чернила пролил тогда, — тихо добавляю я, понимая, что как-то моя до этого стройная теория на глазах рассыпается хлипким карточным домиком.
— Александра, — ой, он злится, — то есть какие-то пролитые чернила послужили причиной для побега? — а мне снова стало обидно, почему я всегда дурой оказываюсь в итоге.
— Нет, не чернила, — добился, меня прорвало, на глазах закипели слезы обиды, — прекрати меня считать идиоткой. Я не знаю, что ты ко мне чувствуешь, я как на вулкане с тобой жила. Не знаешь, чего ждать, то притянешь, то оттолкнешь, то целуешь, то о чувстве долга говоришь. Тут во что угодно поверишь. — верчусь как уж на сковородке, всхлипывая от обиды и боли в ребрах.
— Шшшшш, хватит ерзать, — меня быстро спеленали, припечатав обратно к кровати и нависнув надо мной, лишая всякой возможности выскользнуть. — Прости за то что молчал, я думал у меня все и так большими рунами на лбу написано. Я не хотел на тебя давить, боялся испугать, — недоверчиво смотрю в золотые омуты, которые согревают и обволакивают, вытесняя всю печаль, — Хотел чтобы ты привыкла ко мне, начала доверять.
— Да я вроде всегда тебе доверяла. — Аллинар только фыркнул, целуя в висок, судя по легкой боли, там у меня тоже синяк.
— Конечно, доверяла, на карьярд, видимо, от большого доверия собралась. — да, а правую скулу можно целовать, там синяков нет.
— Я ждала, я честно ждала, сколько ты тогда сказал, просто я испугалась, что не дождусь, — поморщилась от боли, а вот на левой скуле синяк или царапина. Представила, как я должна выглядеть с такими побоями, — Айк, я же вся в синяках, — попыталась укрыться одеялом, но мне не дали.
— Я в курсе. И вот что, моя леди, — Аллинар был очень серьезен, я испуганно таращилась на него из-под одеяла, которое удалось натянуть только до носа. — По возвращении ты снова под домашним арестом. — горестно вздохнула, — И комнаты у тебя теперь нет.
Я даже одеяло выпустила от возмущения, — Айк, ну это уже перебор, где я спать буду? На полу?
— Саша, запомни и запиши, если понадобится, — лицо Айка было настолько близко, что я кроме его глаз ничего не видела, не в силах ни отвернуться, ни пошевелиться, — отныне и всегда ты спишь со мной. — и видимо, чтобы я точно все поняла без искажений, — и не только спишь. Ты моя жена во всех смыслах этого слова, поняла? — ошарашенно киваю в ответ, не надеясь на собственный голос.
— Поспи, тебе надо быстрее выздоравливать, — неожиданно закончил свою проникновенную речь Аллинар, укладывая меня в кольце своих рук, и пробормотал мне в волосы, — а то я так с ума с тобой сойду, я тоже не каменный, знаешь ли.
То ли он все-таки немного поколдовал, то ли у меня от последних передряг и эмоционального напряжения села батарейка, но уснула я почти моментально.
В этот раз просыпаться было не больно, видимо он меня во сне как-то энергетически подлечил: ребра не ныли, левая скула, еще недавно саднившая, теперь не вызывала никаких неудобств, хотя я лежала, буквально зарывшись лицом в грудь Аллинара. Осознаю, что раньше как-то не обращала внимания, что у акши нет растительности на теле. Хотя кто же может поручиться за все тело, а без одежды я его еще не видела, понимаю, что снова предательски краснею.
— Саша, я в курсе, что ты не спишь, — рокочет над ухом довольный и явно отдохнувший Айк, — и о чем ты таком думаешь? Мне нравится твой эмоциональный фон. — а у меня сейчас пар из ушей пойдет.
— Ни о чем не думаю. Сплю. — да, ври больше, а голос охрип видимо со сна.
— Вот как, — протянул задумчиво Аллинар и поднялся с кровати. Набралась смелости и вынырнула из-под одеяла, за окном стояла глухая ночь, видимо проспали мы то ли сутки, то ли больше. Щелкнула задвижка дверного замка, а я уставилась на подошедшего акши как кролик на удава.
