Николас отвел глаза, внезапно задумавшись.
— Я никогда не думал, что Дарэк… — Принц подался вперед, обхватив колени руками и недоумевая, что его умерший брат и тот Дарэк, которого он помнил совсем другим, был одним и тем же человеком. — Видимо, никто из нас не знал его достаточно хорошо.
— У вас были какие-нибудь проблемы с сарцами? — спросила Атайя, чувствуя, что сейчас она не в состоянии обсуждать этот печальный предмет.
— Нет, — сухо отвечал Джейрен, — ведь большинство из них мертвы. А выжившим недолго осталось. Когда я увидел ящик в руках Люкина, то сразу же понял, что находится внутри, и стал убеждать сарцев отойти от арены. Однако наш друг Курик решил, что это очередной трюк, и велел стражникам Мудреца оттащить меня назад — он подумал, что Люкин, как и Дарэк, сам стремится к своей смерти и решил избавить Мудреца от необходимости убивать его потом. Я кричал им, чтобы они спасали свои жизни, но они только смеялись. Они даже не позаботились наложить на себя запечатывающие заклинания.
— А ты именно так и поступил…
— У меня не было выбора. Я не мог уйти, не узнав, что случилось с тобой. Я думал, что потом мне придется совершить поездку в Кайбурн, чтобы Тоня смогла освободить меня, но она сама прибыла в замок через несколько дней. А что касается города, — продолжал Джейрен, тряхнув головой, — тебе повезло, что ты ничего не разглядела сквозь покровы. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда бы не смог представить себе, на что способны сотни обезумевших колдунов. Вокруг собора все выжжено огнем — просто чудо, что сама церковь устояла. Многие колдуны просто убили себя сами, чтобы избежать мучительной боли, а те, кто не смог… что ж, те, кто не был растерзан толпой, мстящей за вторжение Мудреца, впали в безумие и сейчас находятся под замком, так что их заклинания больше не могут принести никому вреда. К счастью, Ранальф, Мэйзон и прочие находились в это время в подземельях замка, достаточно далеко от собора, и почувствовали всего лишь легкую головную боль.
Атайя задумчиво наматывала локон на палец.
— Если бы Люкин не положил корону в ящик, я тоже была бы мертва. Забавно, получается, я должна благодарить архиепископа Люкина за то, что он спас мою жизнь. — Принцесса тихо засмеялась. — Если бы он уже не был мертв, одно это убило бы его.
— Спасибо ему также зато, что он принес с собой эту проклятую корону, где бы он сейчас ни был, — фыркнул Николас. — Теперь ни она, ни сам архиепископ никого не потревожат.
— Это так. Но ведь у Люкина остались живые сторонники.
— Да уж, могу тебя заверить, наши проблемы еще далеки от разрешения, — подвел итог Николас, — но даже если мы и не одобряем того, что сделал Мудрец, то должны признать, что он оставил в живых не так уж много адриэлитов, чтобы они могли серьезно побеспокоить нас. С тех пор как я навсегда упразднил Трибунал, у них больше нет никаких прав. Да и Курия сегодня — уже не такой серьезный противник. Они все еще не пришли в себя от того, что Мудрецу удалось за три месяца захватить Кайт, и, нравится им это или нет, должны быть признательны за свое спасение. Не удивляйся, если первое время многие будут стараться обходить тебя за милю, — прибавил он. — Далеко не все уверены, что увиденное ими в тот день — всего лишь иллюзия.
Атайя нахмурила брови.
— Какой абсурд! А что же еще это могло быть?
— Может быть, божественное вмешательство? — Николас молитвенно сложил руки. — Маленькая помощь извне, чтобы убедиться в том, что ты действительно победишь в Обряде Вызова? И кроме того, ты ведь на самом деле смогла направить силу короны. К тому же, как мне говорили, ты создала весьма убедительного архангела.
Принцесса скептически отвергла комплимент.
— Что ж, это лучше, чем называться дьявольским отродьем. В конце концов мои враги поймут, что у меня есть связи в обоих местах.
Атайя попросила стакан разбавленного вина — после четырех недель молчания от такой оживленной беседы горло пересохло. Сейчас она делала неторопливые глотки, слушая, как Джейрен и Николас рассказывают обо всем, что Атайя пропустила за прошедший месяц.
— Сесил и дети вернулись из Рэйки, — говорил Николас. — И Мозель вместе с ними, да и принц Фельджин тоже.
Николас обменялся многозначительным взглядом с Джейреном — эта новость имела гораздо большее значение, чем думала принцесса.
— Я верю, что Сесил и Фельджин стали хорошими друзьями, — предположила Атайя, — и что с ее помощью, о которой говорил Хедрик, он все-таки выбрал себе жену.
Джейрен многозначительно кивнул.
— И помощь ее весьма пригодилась. Он, конечно, прямо не скажет об этом, но я думаю, Фельджин наконец-то понял, на ком хочет жениться.
Все еще сонной Атайе потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что имел в виду Джейрен.
— Что? — воскликнула принцесса, пролив несколько капель вина на покрывало. — Ты думаешь, Фельджин влюблен в Сесил?
— Я это знаю — хотя мне потребовалось целых три кружки эля, чтобы заставить его признаться. Он обожает Мэйлена и Лилиан — души в них не чает и постоянно задаривает сладостями, пока Сесил не видит. Но Фельджин не говорит ей о своих чувствах — и никогда бы не сказал о них, будь Дарэк жив. Ты же знаешь, Фельджин никогда не был подлецом. Так что, я думаю, он даст ей время, чтобы Сесил могла смириться со смертью Дарэка, а затем начнет потихоньку намекать о своих чувствах — если она еще не догадалась. Я видел, как непринужденно они общаются друг с другом. Уверен, она примет его предложение, когда почувствует, что время пришло.
— Если, конечно, ей не претит мысль, что она подбирает одного из отвергнутых тобою женихов, — заключил Николас.
Атайя швырнула в него подушкой.
— Еще один колдун в семье. Могу себе вообразить, что скажет Дагара.
— В настоящее время Дагара ничего не скажет, так как она все еще в монастыре Святого Джиллиана, куда Мудрец отослал ее. Я долго спорил сам с собой, звать ли ее обратно, но затем понял, что должен хоты бы пригласить ее на похороны Дарэка. Я уже послал капитана Элисона за ней — чтобы провести с Дагарой десять дней в карете, нужно обладать достаточно сильной волей.
— Постой, кто это — Элисон?
— Разве ты не помнишь Пола Элисона? Славный воин и верный к тому же. Он охранял ворота в ту ночь, когда умер Родри, и вы бежали из Делфархама.
— Помню, а как же Парр?
На лице Николаса выразилась странная смесь соответствующей обстоятельствам серьезности и внутреннего удовлетворения.
— Повесился в своей камере в подземелье шесть недель назад. Камера Кейла находилась напротив его темницы. Он пытался остановить Парра — бог знает почему, — но того невозможно было удержать. Очевидно, ему не понравилось то, что Мудрец увидел в его будущем.
