Пока мой мозг в благодатной пустоте упивался собственной значимостью, краешком глаза я отметил, что болото вовсе не заснуло, как могло показаться с первого взгляда. Оно тихо, но неустанно затягивало спасателей в свое нутро. С каждой секундой спасатели незаметно погружались все глубже в мерзкую жижу, а бедняга Вжик вообще влип до пояса. Я понял, что еще немного, и им уже никогда не выбраться из всепоглощающего безразмерного существа, прикинувшегося ничем не примечательным болотом. А что я смогу сделать? Ведь ноги, руки и голова остались за горизонтом, а может и потонули уже безвозвратно. Словно в ответ сердце тревожно застучало, тело вздрогнуло и рванулось прочь. И сразу же черное болото с всхлипом осело и испарилось, прихватив заодно и грязное небо.
Я очнулся. Никаких спасателей, конечно же, рядом со мной не оказалось. Зато вокруг обнаружились знакомые деревья, кусты и темные окна первого этажа. А по траве стелились мелкие обрывки и клочки черного тумана. Безразличие схлынуло, а на образовавшуюся пустоту накатила безудержная волна ликования. Я выиграл, я перетерпел превосходящего в силе противника, я одержал значительную победу, преодолев еще одну ступеньку на пути к вершине.
В порыве восторга я чуть не своротил скамейку и вместо того, чтобы открыть дверь, рухнул в кусты следующего квадрата. Восторг унесся прочь. На смену ему пришла нервная дрожь. Дурак! Потерял самообладание. Кто мог гарантировать, что здесь на меня не обрушится воин еще сильнее, еще могущественнее предшественников. Но ничего не изменилось, не донеслось посторонних звуков, только обычные ночные шорохи не давали воцариться абсолютной тишине.
И я решился на последнюю передышку перед встречей с черным талисманом. Может засада таилась неподалеку, может она уже заметила меня и готовилась к бою.
Плевать, я вытребовал право на очередной маленький отдых перед решающей схваткой. Тем более, что подумать не мешало, так как Лаура не выдала никаких рекомендаций по борьбе против черного талисмана. Но я не знал, о чем именно нужно думать, и поэтому, как обычно, погрузился в себя и свой мир.
Да, у меня был свой мир. Мир, куда я не пускал и не пущу никого и никогда. Я боялся заглянуть в чужие миры, очень боялся и не позволял приоткрыться своему.
За огромным железным замком мир мой хирел, плесневел и медленно умирал. Но такой вариант все же лучше, чем двери нараспашку, когда кто-нибудь посторонний не упустит возможности дыхнуть туда ледяным холодом равнодушия. Или, еще хуже, воровато оглянувшись, плюнет туда и, выбрав самое больное место, для пробы кольнет иголочкой, а потом схватит орудие помощнее и начнет палить, кромсать, резать с чувством собственного превосходства.
Поэтому я и боялся чужих миров. Я боялся не понять, боялся уколоть ненароком, боялся тяжелой ответственности, которая неизбежно наступает, когда перед тобой открывают двери. Боялся, боюсь, да и придет ли когда-нибудь тот момент, после которого страх исчезнет. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — все-таки очень великие слова, вместившие в себя неописуемо много. А я не хотел отвечать! Или хотел? Но не так, а по-другому. А по-другому не выходило… В общем, я уже сам запутался в своих закрученных бессмысленными спиралям рассуждениях и снова остался один на один со своим чудом спасенным миром. Именно спасенным, потому что черные воины нападали не на меня. Призрак ничего не может сделать с физическим телом. Они атаковали мой мир, стремились разрушить мою душу и чуть было не преуспели в этом. Еще немного, и я превратился бы в «зомби». К счастью мое противостояние черным силам завершилось в пользу человечества. Мой мозг не умер, руки-ноги шевелились, сердце стучало, во рту сохранялся кислотно-щелочной баланс. Мне бы жить, да радоваться, только вот камнем висел над душой черный талисман.
Кстати, о нем! Может он уже объявился в моей квартире, а сейчас набирал силу и поджидал меня для последнего боя. Может я уже просрочил все мыслимые и немыслимые резервы времени! Значит, пора заканчивать перерыв и в путь, на четвертый этаж.
Я повертел головой по сторонам, чутко прислушиваясь к шорохам за спиной, а затем резким броском финишировал на крыльце. И когда дверь приглушенно захлопнулась за моей спиной, я погрузился в совсем иную атмосферу. В замкнутом подъезде меня встретил мягкий, согревающий уют. Темнота, сырость, неприятный холодок, странные запахи, ночные звуки остались там, за стенами. А я уже был здесь, почти у себя дома. Звуков конечно не доставало, а запах имелся. Особый запах. Каждая заселенная квартира на белом свете хранит в себе свой, неповторимый запах. У кого-то вечно пахнет жареной рыбой, у других — нафталином, третьи находятся в постоянном ремонте, и воздушные потоки разносят запах свежей краски по всем соседям. Запахи неистребимы и многообразны. Они впитываются в стены и мебель. Хозяева быстро привыкают к своим ароматам, а вот гости частенько падают в обморок от непривычных воздействий на свое обоняние.
Подъезды в этом деле не исключение. Они выступают в роли того самого стаканчика, где смешивают коктейли из безопасных ингредиентов, превращающихся порой в острую взрывную смесь. Но мне нравился запах моего подъезда, и сейчас он снова выступил в роли успокаивающей палочки-выручалочки. Самым непостижимым образом в подъезде горел свет, совершенно не наблюдаемый снаружи. Матовые плафоны, озарявшие лестничные пролеты, разогнали тьму. Черных теней и сгустков так же не обнаружилось. Без всяких приключений я добрался до четвертого этажа, открыл дверь и, не снимая промокших кроссовок, зашел в гостиную.
В этот момент, совсем как в кино, когда отведенный метраж пленки подходит к концу и из сценария выкидываются все не относящиеся к главной линии сюжета события, по стенам запрыгали бледно-желтые блики. Моя рука замерла на полпути к выключателю. Это не могли быть лучи далеких фар или отблески фонарика с балкона соседнего дома. Причудливой формы плоские фигуры перебегали с одного угла в другой, причем каждая в своем направлении. По краям желтых пятен разгорались оранжевые искорки, превратившиеся затем в темно-красные ободки.
Странное беловатое свечение возникало в различных местах комнаты: то над креслом, то у балкона, то в стеклянных глубинах серванта. Световые аномалии бесились и кувыркались повсюду, но нигде не виднелось моей тени: ни на полу, ни на стенах, ни на потолке. Я замер, боясь шевельнуться и уж тем более прикоснуться хоть к одному из солнечных зайчиков, пришедших от неведомого потустороннего Солнца. Невероятным образом я угодил в тот самый миг, в мгновение, когда родился страшный черный талисман.
