— Да, — с усилием сказал он и коснулся медальона, висевшего на груди
— Исторический момент, — заметил Ява. — Ну что, уж теперь-то, наверное, кое-кому пора в путь? Как говорится: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева»?
— Да, пора, — медленно проговорил Ньялсага.
Повернувшись лицом к горизонту, он начал читать заклинание, негромкие слова сливались с плеском волны, набегавшей на песок.
Внезапно громкое хлопанье крыльев нарушило тишину: ворон опустился на нижнюю ветку дерева, сложил крылья и зорко взглянул на людей.
— Деребхем? — удивился Ява. — Ты здесь зачем?
Ньялсага договорил заклинание — теперь дорога Мерсее могла открыться в любой момент — и взглянул на Дэберхема. Смутное беспокойство овладело заклинателем: черная птица показалась вдруг предвестником беды.
Послышался шум мотора, громко хлопнула дверца машины, раздались чьи-то голоса.
— А это кого еще принесло? — в недоумении пробормотала Алина.
На берегу появились Кемен и Лютер.
— Зачем они… — начал было Ньялсага и умолк, настороженно глядя на приближающихся людей: они двое явились сюда не спроста.
Кемен не стал тратить время на пустые разговоры.
— Мы за ней, — не утруждая себя приветствием, объявил он и кивнул на девушку.
— Что значит: «за ней»? — поинтересовался Ява. — Она, как видите, собирается покинуть этот бренный мир. Не в прямом смысле слова, конечно, — поправился он, заметив косой взгляд Ньялсаги.
Кемен прищурил глаза.
— Она покинет бренный мир, это уж точно, — пообещал он. — Только сначала расскажет, как убила Марка.
— Что?! — не веря своим ушам, воскликнула Алина. — Убила Марка? При чем тут… вы что, с ума сошли?
Ньялсага переводил взгляд с Лютера на Кемена, оба они казались ему одинаково опасными для Мерсеи.
Ява сообразил быстрее всех.
— Хочешь сказать, на ней кровь вашего парня?
Кемен, не сводя глаз с Мерсеи, коротко кивнул.
— Объяснить ничего не хотите? — спросил Ява. — Я ее защищать не собираюсь, но кровь — это серьезное обвинение. Нужны доказательства.
Ньялсага решительно отодвинул его в сторону.
— Чушь! — резко сказал он — Как вам вообще такое в голову пришло? Мерсея никакого отношения к смерти Марка не имеет. Она…
— Посмотри на нее, — негромко произнес Кемен.
Ньялсага раздраженно передернул плечами, повернулся к Мерсее и… замер.
Она больше не казалась хрупкой испуганной девушкой. Она стояла, выпрямившись, без страха глядя на людей и в ее синих глазах было что-то вроде усмешки.
— Ну, красавица, — проговорил Кемен, делая незаметный шаг по направлению к Мерсее и зорко следя за каждым ее движением. — Расскажи, как ты его убила? Высосала жизнь, как вы обычно делаете? Но ты немного наследила: мы кое-что обнаружили. Пять небольших ожогов в виде отпечатков пальцев у него на шее.
— Стой, где стоишь, — приказала Мерсея. В ее голосе не слышалось и тени испуга. — Иначе то же самое случится с тобой!
— Следы ожогов? — пробормотала Алина, лихорадочно роясь в памяти. — Но… кто оставляет такие следы?
— Ламии, — подсказал Лютер. Он стоял чуть в стороне, держа одну руку в кармане расстегнутой куртки. — Они умеют превращаться в человека, когда пожелают, а их любимый облик — девушка редкой красоты.
Кемен кивнул.
— Я сразу обратил внимание на ожоги на шее Марка: словно кто-то держал его за горло огненными пальцами. Это почерк ламий!
— Ламия?! — пораженно переспросил Ява. — Проклятье! Я подозревал, что с ней что-то нечисто! Но я и подумать не мог, что…
Он бросил на ламию яростный взгляд, Мерсея улыбнулась в ответ.
— Неправда! — твердо сказал Ньялсага. — Она — человек!
Кемен покачал головой.
— Нет. Мы тоже не сразу заподозрили ее, — он кивнул в сторону Мерсеи. — Помнишь, я приезжал в ваше агентство, чтобы поговорить с ней? Тогда я заметил золотой гребень в ее волосах, и мне показалось, что где-то уже видел точно такой же.
— Это какая-то ошибка, — беспокойно проговорил Ньялсага.
— Никакой ошибки, — отрезал Кемен. — Мы все проверили. Я перерыл бумаги Хэрвелла и нашел клочок бумаги, где был нарисован точно такой же гребень, принадлежавший ламии, которую когда-то убил Хэрвелл. Особый гребень: такие носят все ламии-женщины. Это их оружие. Но они редко пускают его в ход, потому что владеют другим, более опасным — своими чарами!
Во взгляде, который Кемен бросил на Ньялсагу, мелькнуло что-то вроде сожаления.
— Но я все еще боялся ошибиться, поэтому отправился к Цолери. Перечитал у него книги, где упоминались ламии. И везде, в каждом случае, на шеях их жертв были замечены отпечатки пальцев в виде ожогов!
Теперь он смотрел на Мерсея.
— Что скажешь, ламия?
Мерсея снова улыбнулась так, словно все происходящее не пугало, а всего лишь забавляло ее.
— Скажу, что все так и есть. Когда я только что попала сюда, в незнакомый мир, мне требовалась еда, мне нужны были силы, ведь неизвестно, что произойдет дальше! И тут подвернулся ваш мальчишка — очень даже кстати. Пара минут — и он добровольно снял защитный медальон. Никто не устоит против чар ламии!
— И ты… — начал Ява, осененный догадкой. — Шкатулка с ножом оказалась у Мунго-лиса. Он… ты…
— Тот рыжий оборотень? Столкнулась с ним случайно. Ему нужен был какой-то нож, я помогла его получить, — она пожала плечами. — Никогда не встречалась со Сворой, но слышала о ней. Ссориться с мертвой ведьмой не хочу. Взамен узнала от оборотня кое-что о вас…
Лютер покосился на Яву.
— Еще доказательства нужны? Она убила человека, так что живой отсюда не уйдет!
Краешек золотого солнца показался из-за горизонта. Первый солнечный луч скользнул по воде, и в то же мгновение из воздуха соткалась дорога: узкая тропа, что начиналась возле берега и вела в самую чащу ночного дремучего леса. Мелькнул в кустах тощий бурый волк, вспыхнули желтые глаза, и тоскливый вой пролетел над берегом.
— Рассвет наступил, — бросила Мерсея. — Дорога для меня открыта. Никому не остановить меня!
— Посмотрим!
Мерсея не стала медлить. Быстрее кошки метнулась к лесной тропе.
— Говори свои слова, заклинатель! — крикнула ламия.
Неожиданно громко и резко грохнул выстрел, но пуля просвистела, не задев Мерсея, и Лютер выругался.
— Говори слова!
— Нет! — Алина крепко схватила Ньялсагу за руку. — Не говори, тогда она не сможет уйти!
Резким движением Ньялсага стряхнул ее руку.
— Свободной дороги!
Точно услышав его слова, в лесной чаще взвыл волк, затем — другой, а потом, где-то вдалеке, в темных дебрях, откликнулся еще кто-то, и от голоса этого неведомого существа у людей мороз прошел по коже.
