Как здесь жутко…
Тем временем сэр Брумс начертил круг, оставив небольшой проход, нарисовал какие-то знаки в направлении сторон света, после чего зажег свечи.
- Это свечи из церкви, - объяснил ученый. – Их очень не любят злые духи.
Мы вошли в круг, и он соединил линию, словно закрывая нас внутри.
- Можете начинать.
Как только огонек светильника затрепетал под сквозняками, несущимися из дыры, мы стали призывать духа Лютера Гилмора.
И вот тут началось самое интересное… Под сводом комнаты стала собираться темная субстанция, похожая на черный туман. Она становилась все больше и больше, пока из нее не появился мужской силуэт.
Раскрыв рты, мы с Варежкиной наблюдали, как сверху опускается красивый мужчина в старинной одежде. Он был очень похож на Карлоса де ла Серда, но все же различие между ними имелось. Портрет не передавал всех нюансов. У Лютера Гилмора лицо было более вытянутым, нос чуть ястребинее, один глаз черного, а второй темно-зеленого цвета с янтарными вкраплениями.
- Приветствую… - произнес он красивым баритоном. – Наконец-то вы додумались сделать это.
- Что? – пропищала Лидуня, но потом справилась с эмоциями и уже другим голосом спросила: - Что мы додумались сделать?
- Вызвать меня, - ответил призрак, осматриваясь. – М-да… Это все, что осталось от моей лаборатории… Время безжалостно… Итак, вас интересует философский камень?
- Интересует, – Лидуня настороженно наблюдала за ним. – Но вы же нам не скажете, где он, да?
- Почему же? Скажу, - совершенно неожиданно заявил дух. – Вам нужно избавиться от него. И чем быстрее, тем лучше.
Мы изумленно переглянулись, не понимая, что происходит.
- Вижу, вы удивлены, - усмехнулся Лютер Гилмор. – А я ждал все это время, когда мои мучения закончатся. В нашем роду всегда появляется тот, кто одержим злым духом. Колдун, мистик, талантливый алхимик… Это проклятие нашей семьи. И нельзя было ни снять его, ни разорвать бесконечный круг перерождений. Сопротивляться злу тоже невозможно. Оно намного сильнее. Мы творим зло против своей воли.
- То есть вы хотите сказать, что всегда рождается тот, кто повторяет судьбу одержимого? – уточнила я.
- Именно так. Никто не знает, когда этот несчастный родится, - призрак сложил руки на груди, и я обратила внимание, что на его пальцах нет перстня, который был на портрете. Такой же носил покойный гранд. – Но вот я узнал и исправил это.
- Что это значит? – Варежкина слегка побледнела.
- Мое предсказание гласило, что в нашем роду родятся сразу два сильных мага. Ими станут две сестры Гилмор. Гвендолин и Гвиневера, - мужчина вперился в нас пристальным взглядом, от которого у меня по спине пробежали мурашки. – Зло должно было овладеть ими по достижении совершеннолетия. Я провел ритуал, чтобы вытащить души и отправить их в небытие. Вы заняли их место. Круг разорван. Больше проклятие не коснется моей семьи. Но, увы, мое семя дало потомство в другом месте…
- Карлос де ла Серда — ваш потомок? – прошептала я, шокированная таким откровением. Это Лютер Гилмор вселил нас в тела своих праправнучек! Все произошло благодаря его колдовской воле!
- Да. Де ла Серда — тот род, в котором зло продолжится, - кивнул призрак. – И прервать это можно только тем способом, который нашел я.
В комнате воцарилась тишина, в которой тихо завывал ветер. Нам с Лидой нужно было время, чтобы принять информацию. Такого мы точно не ожидали.
Глава 91
Тем временем Лютер Гилмор продолжал свою речь:
- Избавьтесь от философского камня. Его возможности безграничны, а это значит, что всегда у кого-то будет соблазн воспользоваться ими. Красная тинктура находилась в тайнике вместе с моим портретом и редкими алхимическими книгами.
- Это тот черный камень? – удивилась я. – Но почему вы называете его красной тинктурой?!
- Потому что на нем слой вещества, которое скрывает истинный вид, - объяснил призрак. – Поэтому камень такого цвета.
Вот так дела… Оказывается, философский камень все время был на виду, а мы даже не догадывались об этом!
- Спасибо вам, - искренне поблагодарила призрак Варежкина. – Надеюсь, все закончится, и мы заживем спокойной жизнью.
- Поторопитесь. Идите и прямо сейчас избавьтесь от тинктуры, - улыбка Лютера была красивой и немного хитрой. – Тогда я буду спокоен.
Его силуэт начал терять четкость, а вскоре совсем пропал, растворившись в воздухе. Черный туман тоже рассеялся, лишь его небольшие клочки все еще цеплялись за углы книжных стеллажей.
- Пора возвращаться, – Лидуня положила светильник смерти в сумку. – Покончим со всеми мистическим делами раз и навсегда.
- Конечно, покончим. Потому что вы отдадите красную тинктуру мне. Вы не в состоянии оценить ценность это вещи. Глупые девицы!
Знакомый голос с шипящими нотками прозвучал из темноты, сгустившейся по ту сторону дверного проема.
Мы медленно повернулись, уже зная, кого увидим. Донгэй шагнул в комнату и окинул нас внимательным взглядом.
- Сумку, - холодно приказал он, протянув руку. – Быстро.
Он направил на Лиду пистолет, и та отдала ему сумку со светильником.
- Отлично. Это мне пригодится, - шиитаец вытащил из нее артефакт. Донгэй поставил его на стол, после чего подтолкнул меня к нему. – Вызовите дух Карлоса. Немедленно! Его поддержка мне не помешает.
- Нет, - упрямо произнесла я, с брезгливостью сбрасывая с себя его руку.
- А если я выстрелю ей в голову? – усмехнулся шиитаец, продолжая тыкать в Лиду пистолетом. – Тогда ты станешь более сговорчивой?
Нам ничего не оставалось делать, как выполнить его требование. Лида зажгла светильник, и дрожащими голосами мы зашептали:
- Дух Карлоса де ла Серда, явись! Дух Карлоса де ла Серда, явись!
Гранд появился перед нами с бледным лицом, на котором застыла маска ненависти. Его черные глаза вперились в Варежкину, а руки сжались в кулаки.
- Проклятая тварь! Чтобы ты сдохла! – процедил он, а потом вдруг бросился на нее. Лида испуганно закрылась руками, но дух пролетел сквозь нее, не причинив вреда. Его гнев стал еще сильнее: - Мерзкая гадина!
- Остановитесь, ваша светлость! – воскликнул шиитаец, когда тот снова бросился на Лидуню. – Этим вы ничего не добьетесь! Чтобы влиять на предметы и людей, нужно овладеть собой! Контролировать свои эмоции! Не позволяйте гневу управлять вами!
Дух гранда замер, продолжая буравить Варежкину полным ярости взглядом. Потом он
