– Всё равно он им воспользоваться не сумеет.
– Как от маяка устойчивый сигнал пойдёт, так сам сработает.
Дальше шли молча. К чему на болтовню силы тратить? Сначала всё было неплохо, но вскоре я выбился из сил и не отставал от Макса и Жана только потому, что указывал путь. А старик-то двужильный, хоть по виду и сущий божий одуванчик. Снова поднялась температура, в висках застучали молоточки боли, и выбирать нужное направление становилось всё трудней. Благо, мы в чащобу не углублялись, а шли вдоль дороги.
Но даже плохое запросто может смениться ещё худшим. На рейнджеров мы нарвались уже у самой Лысой горы, когда перебегали через дорогу. К нашему счастью, два автоматчика заметили нас слишком поздно, и прежде, чем они открыли огонь, нам удалось скрыться в лесу.
– Жан, – на бегу прохрипел я, – ты же колдун! Зачаруй их!
Рейнджеры не отставали. Где-то на лесной дороге заурчал мотор. Скоро загонят.
– У них глушилки, – уставившись куда-то в одну точку, выдохнул Жан. – Где твои катакомбы?
– Уже добрались, почти...
Мы выскочили из леса на узкую тропинку и, посрывав с ног снегоступы, устремились к видневшемуся на склоне горы дому, сложенному из толстенных брёвен.
– Бегите! – Добравшись до середины склона, я развернулся, опустился на одно колено и начал стрелять по появившимся из-за деревьев рейнджерам. Закутанные в маскхалаты горожане залегли у деревьев и сразу слились со снегом. Выдавали их расположение только вспышки выстрелов. Но мы оторвались прилично – пусть патроны зря тратят. Тем более мне их пули пока не страшны: «Чешуя дракона» ещё работает. Поняв мой замысел, стрелки начали короткими перебежками сокращать дистанцию. Пора рвать когти.
Бежать в гору было совсем не легко. Ноги налились свинцом, а в отхаркивающейся при кашле мокроте начали алеть пятна крови. В голове где-то прямо за глазами нарастала режущая боль. Жана нигде видно не было, а хромающего Макса я догнал уже около сруба.
– Что случилось? Быстрее в дом!
– Ёпт! Посох Морозко им в зад! – Макс зашатался, едва не упал и запрыгал к двери на левой ноге. – Зацепили!
Я ухватил его за плечо, и в этот момент в стены сруба начали кучно ложиться пули, а потом, мелко завибрировав, отключилась «Чешуя дракона». Мигом позже бок обожгла острая боль, и мир закрутился колесом. Перекувыркнувшись несколько раз через голову, я растянулся на тропинке и сообразил, что проблемы не с миром, проблемы со мной – под рёбра словно засунули раскалённый прут. У подножия горы забуксовал «уазик», из распахнувшихся дверей начали выскакивать рейнджеры. В двери сруба показался Жан, скинул плащ и, кинув в угол сумку, зажал в руке медный шар. Поднявшись на четвереньки, я ухватил за воротник полушубка упавшего Макса и снова покатился по снегу – потерявшая убойную силу пуля на излёте угодила во вшитую в фуфайку стальную пластину. Блин, ещё второй дырки в животе не хватало! В простреленном боку пульсировала боль, рубаха пропитывалась кровью. Не пытаясь больше помочь Максу – входное отверстие у него в затылке было совсем незаметным, а вот вместо глаза зияла кровавая дыра, – я схватил «абакан» и ползком проскользнул в дом.
– Суки! – Почти не целясь, я расстрелял патроны в автомате и поднял штуцер. Сволочи! Макса убили!
– Где твои катакомбы?! – рванул меня к себе и уставился совершенно безумными глазами Жан.
– Отвали! – Я снова вскинул ружьё.
– Их не остановить! Уходить надо, – проорал мне прямо в ухо колдун.
Туман боли и ярости начал рассеиваться, вернулась способность мыслить более-менее ясно. От рейнджеров здесь не отбиться, пора шевелить мозгами и ногами.
– У меня дыра в боку, можешь помочь? – Я отполз от двери и устроился на куче мусора, в которой преобладали пустые сигаретные пачки, обёртки и смятые жестяные банки. Какого только хлама люди с собой не таскают.
– Кровью не истечёшь, пока мои чары действуют. – Колдун выглянул в окно с выбитым стеклом и задумчиво подкинул в руке мой последний медный шар. – А выберемся, тебе не я, а хирург нужен будет. Спуск в подземелье где?
– Здесь. – Я осторожно сунул руку под фуфайку. Даже от лёгкого прикосновения бок пронзила острая боль. Пулевое отверстие уже затянулось, но самочувствие не улучшалось. Наоборот, шевелить руками и ногами становилось всё трудней, а нестерпимый жар в груди сменился холодом могильного камня. Мне даже начало казаться, что выступающие на висках капли пота замерзают, не успев скатиться до щёк. – Сюрприз бы этим гадам оставить.
– Оставим. – Жан кинул мне свою сумку и пристально уставился на обогревательный артефакт. – Обязательно оставим.
– Ты что делаешь? У тебя ж до черта должно остаться амулетов от валькирий!
– Да там взрывами всё в пыль раскрошило. – Колдун шумно выдохнул и, как-то враз постарев, устало забормотал себе под нос длинное заклинание.
Я отвёл взгляд от начавшего раскаляться медного шара – а что, если мне для лечения опять понадобится драконий огонь? – закинул ремень сумки на плечо, пригнулся, чтобы не зацепили залетающие в дверной проём и окна пули, и, опираясь рукой о стену, побрёл в другую комнату. Не достанете, сволочи! Окон в небольшой комнатке не было, но в перекрытии зияла здоровенная дыра, поэтому снег проник и сюда. Над закрывающим вход в катакомбы люком уже успели нагадить и навалить кучу всякого хлама. Оно и понятно: кто здесь только не останавливается, а про подвал далеко не все знают. Хорошо ещё, что замёрзшее дерьмо не воняет.
Я с трудом оттащил в сторону присыпанную жёлтым снегом мешковину и вогнал лезвие ножа в едва заметную щель в полу. Клинок выгнулся, но выдержал. Мне удалось подцепить пальцами тяжёлую крышку люка и прислонить её к стене. Сумка и вещмешок полетели вниз.
– Долго ты там? – оглянулся я на колдуна. Бормотание его становилось громче, медный шар в пальцах налился ярко-алым сиянием. Я сел на краю люка и свесил ноги вниз, нащупывая лестницу. И тут нас достали! Не знаю, из чего пальнули рейнджеры – похоже, из ручного гранатомёта, – но немного промахнулись. Попади заряд точно в проём окна – нас с Жаном пришлось бы отскребать от стен. Но граната угодила чуть ниже, и в дом влетели только обломки подоконника и осколки остававшегося в рамах стекла. Массивная железная ручка перебила запястье колдуна, и переливающийся алым медный шар полетел на пол. Последнее, что я заметил, был зажимающий обрубок руки Жан, а потом шар ударился о доски и меня смела вниз взрывная волна. Плеснувшее во все стороны пламя прошло над люком. Крышка с грохотом захлопнулась. Пролетев несколько метров, я, отбив ноги, приземлился на вещмешок и откатился в глубину вырубленного в горе низкого тоннеля. Второй взрыв по силе даже превзошел первый, земля вздрогнула, прогнившие перекрытия подвала не выдержали, и пол обвалился.
