— Да, мне нравится ощущать себя свободным человеком, выше которого лишь небо и звезды. Однако, если это только иллюзия, и существуют такие вот силы, способные направлять действия отдельных людей или целых народов, я предпочту знать об этом как можно больше, чтобы не попасть под чье-нибудь влияние. — Я с сомнением глянул на монашка. — Понимаешь, о чем я говорю?
— Тебе нужны знания, чтобы сохранить независимость, так?
— Именно.
— А для чего тебе независимость? Что она тебе дает?
— Все просто — будучи независимым, я делаю то, что хочу, а не то, что хочет от меня кто-то другой.
— Наверное, это здорово — быть свободным от всяческих обязательств. — Вздохнул Есай.
— Для кого как. — Пожал плечами я. — Некоторых неожиданно свалившаяся свобода здорово дезориентирует.
Был один случай, когда я только захватил трон и приноравливался к управлению. В общем, разнес я замок одного барона, который посмел ставить под сомнение законность моих прав на престол. Короче, вырезали всех бунтовщиков, а у барона во владении еще полсотни рабов оказалось, хоть это и запрещено древними законами королевства, до правки которых у меня руки тогда еще не дошли. Ну и приказал я снять с них магические ошейники, да отпустить с миром. Рабы те были парнями простыми, но крепкими — использовались для тяжелого труда — и не придумали ничего лучше, чем промышлять разбоем на моих же дорогах, вдоль которых их несколько месяцев спустя и повесили. Вот вам и вся свобода. Есаю я, конечно, об этом рассказывать не стал. Да и сам он опять отрешенно уставился на пляшущие язычки пламени.
— Я хочу узнать как можно больше. — Произнес он через несколько минут.
— О чем именно?
— О Крае Драконов. Если я собираюсь предотвратить кровопролитие, я должен многое узнать. Лишь тогда я смогу с правильной стороны подступиться к этому делу.
— Есай?
— Да, Зен?
— У меня уже не в первый раз складывается впечатление, будто в тебе уживаются два разных человека — беспечный похотливый монашек и серьезный странствующий монах.
— Ничего удивительного. Старейший из моих наставников говорил: люди — существа многогранные и сколько бы граней они не показывали миру, всегда останется парочка неведомых даже для них самих.
— Очень… глубокомысленно, — хмыкнул я. — Это именно то, что называется восточной мудростью?
— Восточная мудрость или бред выжившего из ума старого монаха — не важно. — Рассмеялся Есай. — Главное, что соответствует действительности. И ты сам лучший этому пример. Я уже и со счета сбился, сколько 'граней' ты показал во время нашего совместного путешествия. А сколько их у тебя еще есть…?
Если задуматься, монах прав. Только за время, проведенное на восточном континенте, я успел проявить себя неумелым путешественником, грозой дорожных разбойников, злобным чужеземным колдуном и даже наставником начинающего мага. Зато все мои 'грани' объединены в единую систему и не противоречат друг другу. Если у кого-то иначе — это уже диагноз.
— Знаешь, вечер прошел не зря. — Сказал я, поднимаясь. — Хорошо порой поболтать о разных вещах с умным человеком. Что это за выражение у тебя на лице? Я действительно так считаю.
— Спасибо, — буркнул монашек, — наверное…
— И нечего сидеть с такой кислой рожей. Ты поставил перед собой цель — не самую простую, конечно — но я уверен, что она тебе по силам. Я знаю, ты не отступишься. Либо добьешься своего, либо сдохнешь.
— Ты это так подбадриваешь, что ли? — Покосился на меня Есай.
Я с сомнением посмотрел на монашка и решился-таки на то, что зарекся делать, перестав быть королем. Состроив серьезно-возвышенную гримасу и набрав в легкие побольше воздуха, я начал:
— Просто озвучиваю твои собственные мысли. Ведь тебя беспокоит возможность неблагополучного финала, не так ли? Не думай об этом! Давным-давно я поставил перед собой практически недостижимую цель, и ничто не помешало мне достигнуть ее! Отбрось сомнения и делай все возможное и невозможное ради своей цели! Ты даже не представляешь, на что способен человек, имеющий соответствующий настрой! Поверь, если ты решишься идти до конца, то уж точно не умрешь, пока добьешься своего!
Да, это была целая речь. Ничего более пафосного я не говорил уже долгое время и искренне надеялся, что необходимость в этом так и не настанет. Ну ничего, выдал — не развалился. Посмотрев на просветлевшее лицо Есая, я понял, что старался не зря. Чтож, пока я был королем, мне частенько приходилось толкать и более напыщенные речи, причем перед гораздо большей аудиторией.
— Ладно, пойду спать. Ты как?
Есай, ответил не сразу — видимо отходил от услышанного.
— Если ты не против, я еще посижу.
Я лишь кивнул и поплелся к воздушному шару.
Ровно сутки прошли с тех пор, как дракон унес Тина, и я с возросшим нетерпением ждал их возвращения.
— Ты думаешь, Сяо сможет сделать Воина в Красном менее кровожадным? — Спросил Есай, чтобы немного отвлечь меня, нервно описывающего круги по выжженной фантомом площадке.
— Тот парень никогда не был кровожадным. — Попытался объяснить я. — Он самоутверждался за счет своих феноменальных способностей, не задумываясь о жертвах. И, в конце концов, запутался до такой степени, что стал считать себя безразличным ко всему монстром. Однако именно понимание своей ненормальности и не позволило ему действительно лишиться всего человеческого.
— Ты так считаешь? — С сомнением в голосе, пробормотал Есай.
— Уверен. Иначе Сяо не стал бы за него заступаться. У парня еще не все потеряно, и если дракон его сразу не сожрал, то, скорее всего, поможет.
Они задержались на шесть часов и появились, когда солнце уже начало садиться. Видать у Тина и впрямь был тяжелый случай, но судя по тому, что дракон говорил о Паккарде, до главного рейнджера даже ему далеко.
— Извини за задержку, молодой чародей, — обратился ко мне Сяо, опуская своего первого пациента. — Молодой воин сразился со своим чудовищем и победил его.
Очень надеюсь, что дракон выразился сейчас иносказательно.
Я посмотрел на Воина в Красном. Тин не выглядел таким бледным как раньше, и, щурясь, смотрел на заходящее солнце. Да и спина его была уже здорова.
— Эй, ты как? — Обратился я к нему.
Он обернулся и одарил меня широкой улыбкой.
— Тебе ведь не нужно больше на меня нападать?
— Воины в Красном либо убивают, либо умирают! — Радостно напомнил он. — Но я уже не Воин в Красном!
С этими словами он сорвал с себя красный халат с прожженной на спине дырой, оставшись в одних просторных красных штанах, подбежал к краю плато и выбросил его с обрыва.
