— Вот и проверим. Тебе первому пробовать.
— Ну, уж нет! За кого вы меня принимаете?! Неужели я впереди дам драпать буду?
— Ни малейших дам, — строго сказала Лот-Та. — Милорд на корабле командует, Дитя — мертвецким маневром. А здесь я устраивалась. Технологичность. Проверить устройство нужно. Кто самый увесистый? Так?
— Нужно с самого легкого прыгуна начинать, — запротестовал Жо.
— Не спорь, — неожиданно ласково сказала Рата. — Мы сами боимся. Должен ты пример показать или нет?
— Справедливость имеет. Вот волнующе меня крепление, — Лот-Та толкнула каблуком сапога заднюю часть балки, заклиненную в проеме люка. — Мы тебя, тяжолистого, придержим. Если в наоборотном порядке, кто придержит? Не упрямься.
Жо застонал:
— Какие же вы…
— Что мы дурищи, милорд уже говорил. Может, ты панцирь и шлем снимешь?
— Доспехи легкие. И без оружия им на головы падать, совсем уж… — Жо вздохнул. — Давайте присядем. Наша Леди всегда говорит: на дорожку посидеть — первое дело.
Присели на кровлю. Внизу уже во всю трещал огонь, клубы дыма взлетали в небо, легкий ветер с моря временами бросал дым в лицо, но дышать еще было можно.
— Плохо горим, — озабоченно пробормотала Лот-Та. — Завеса прорванная. Заметить возможность имеют. Отвлекаться их нужно.
— Может, Жо все-таки раздеться? — предложила Рата. — Милорд у нас хорошо сложен.
— А как милорд к мужчинам, интересующимся моложавыми воинами, относится? — мигом оживилась Лот-Та.
— Плохо. Гораздо хуже, чем к девушкам, интересующимся девушками. Ну и бесстыжие же вы, — Жо почувствовал, что, несмотря на все происходящее, улыбается.
— Бесстыжесть — есть наше достижение. Единичное, — признала Лот-Та. — Раз милорд не хочет пиратов дрыганьем стройственых ног ублажать, поимеем иное средство, — девушка вытащила из полупустой сумы древнюю «колотушку».
Жо с огромным сомнением глянул на гранату:
— Послушай, у нее все сроки годности пятьдесят лет назад прошли. Скорее всего, она не взорвется. Или тебе руки оторвет.
— Год назад одна таковская исправно сработала. Другая утопла миролюбно, — печально признала Лот-Та. — Это последняя. Приветственная. Выбора нет. И милорду думать противопоказно. Прыжок осуществляй.
Жо в последний раз проверил ремни оружия. Как бы сапоги не слетели — у парашютистов, говорят, такое частенько бывает. Хотя какие там парашютисты — просто камнем вниз полетишь. Впрочем, пряжки поножей довольно надежно сапоги придерживают.
Сквозь клубы дыма Жо в последний раз смерил расстояние до канала. Знать бы еще глубину. На девушек смотреть было стыдно — и как согласился первым пойти?
— Послушайте, давайте все-таки…
— Прыгай, — сказала Лот-Та. — Успешности тебе.
Белка просто улыбнулась.
Жо присел у края. Всего-то метров двадцать, а истинной пропастью кажется. Камень под сапогами ненадежно колебался. Вниз смотреть не нужно, себя выдавать тоже не нужно. В лицо летели густые клубы дыма. Так и задохнуться недолго. Как девчонки терпят? Руки крепче вцепились в витой «канат». Белка молодец — в самом нужном месте узел завязала.
— На «один-два-три», — деловито напомнила Лот-Та.
Жо кивнул и заставил тело качнуться в дым.
Мгновение свободного падение. Руки напряглись, — «канат» рывок выдержал. Раз, — парня понесло вперед, на миг показался чистый простор канала. Тут же живой маятник потянуло назад, и Жо окунулся в гарь и жар. Черт, — припекало ощутимо! Сквозь дым тело снова понесло к каналу. Кажется, внизу закричали. Ох, высота какая! Два. Снова полет сквозь дым преисподней. Дыхание перехватило. Ох, сейчас залетишь на донжон Внутренней Цитадели. Снова падение груза-тела. Из дыма вынесло с такой силой, что не только канал, но и весь город мелькнул перевернутым.
Три. Наверху что-то жутко заскрипело. Жо разжал руки…
Вознесло еще выше. Вода во весь мир. Черно-голубая, словно глаза обеих девчонок слились в один взгляд…
— Плюхнулся, — сказала Рата.
— Внесомненности, — подтвердила Лот-Та, отползая от края кровли и волоча за собой пойманный канат.
— Ты видела? Стреляли.
— Пустяшность. Веревку отстрелить вероятность мала.
Девушки посмотрели на шпиль. От последнего рывка ржавый штырь согнулся. Лот-Та шагнула ближе, потрогала пальцем в перчатке надлом металла.
— Плоховато.
— Да уж, полная внесомненность, — согласилась Рата. — Зато деревяшки выдержали.
— Угм, — Лот-Та расстегнула свой ремень.
— Постой, моим лучше будет. У тебя одна память осталась.
Ремнем и полосами кожи от разрезанной сумы примотали к хилому стержню шпиля обломок крепкой деревяшки. Дым ел глаза.
— Одну выдержит, — кашляя, сказала Лот-Та. — Такую, что легче.
— Хлебальник заткни, чучело позорное, или я прямо сейчас вниз без веревки скакну. Вместе попробуем. Мы вдвоем не тяжелей Дурня.
— Штырю и нашего лорда с излишком поимелось. Но твоя правдивость. Вместе, так вместе. Облегчаемся.
Кашляя и ругаясь, разулись. Рата сунула за пазуху флакон со «Слезами Темной Сестры». Заточку перевесила на свой ремень Лот-Та. От молотка, естественно, отказаться было никак невозможно. Шелковые рубашки тоже решили не снимать — весу в них, что во вздохе.
— Маски жалковато, — прохрипела Лот-Та. — Чистейшая работа.
— Пропади они пропадом. Я некромантией больше заниматься не хочу.
— Мечтательность — есть замечтательность. Поскрябались, духу дышать уже нету.
Подползли к краю. Лот-Та начала примериваться к веревке.
— Ты меня удержишь? — с легкой дрожью спросила Рата.
— Сама вцепись. За шею. Как тогда. И мертвяки не отдерут.
— Я с радостью. Я тогда счастливая была, — Рата чмокнула подругу в закопченную щеку и снова закашлялась.
— Повториться возможно, — Лот-Та улыбнулась. — Если долетаем.
— Если не долетим, тоже. Все куда-то уходят. И мы уйдем.
— С таким умудренным Дитем, хоть куда. Но про Жо мы недооспорили.
— Это верно. Тогда допрыгнуть нужно.
Лот-Та скрутила крышечку с рукоятки «палицы». Вывалился такой знакомый Рате фарфоровый шарик.
— Многих убьет?
— Сообразно технического состояния. Старое оружие. Не взорвется, так хоть присмотрятся, любопытствуя.
— Дай дерну.
Колотушка улетела вниз. Сестры затаили дыхание, прислушивались. Внизу хлопнуло. По стене часто застучало, из-под босой ноги Раты с визгом отлетел кусок камня.
— Ого!
— Поезжаем!
Первый рывок веревка выдержала. Рата висела, руками и ногами обхватив сестрицу. Вокруг колыхался дым. Дышать было нечем. Внизу, сквозь треск пламени, доносились вопли боли. Колотушка Чучела оказалась действенной штукой.
