– Ли-о-не-я…
Они стоят у крыльца общежития, Монахова докуривает сигарету, Настя смотрит вверх, на чередующиеся квадраты темных и освещенных окон. Где-то там и ее маленькая комната, ее убежище, хотя от чего можно убегать в этом мире? От несчастной любви, от безденежья, от болтливой соседки?
Или от белого лимузина, который сворачивает с дороги и медленно подъезжает к общежитию?
– Ух ты! – радостно восклицает Оленька. – Кто это приехал на такой красивой машине?
Монахова роняет окурок и оборачивается, на миг в ее глазах вспыхивает надежда, но затем гаснет и беззвучным нырком уходит в темноту, как разочарованная в сухопутной жизни субмарина…
Дверца лимузина открывается. Воздух становится холодным.
– Монахова, – говорит Настя. – И ты тоже… – Это адресовано Оленьке. – Зайдите внутрь. Быстро.
Никто не шевелится. Никто не напуган, потому что никто не боится дорогих белых автомобилей.
– Быстро! Ну!
– Это лишнее, – говорит приехавшая в лимузине рыжеволосая женщина в вечернем платье. Когда Настя видела ее в последний раз, она горела в бензиновом пламени, предварительно получив с десяток пуль от Филиппа Петровича.
– Я на минутку, – говорит Лиза.
Настя видит в ее руках продолговатый предмет и понимает, что минутки может оказаться вполне достаточно.
4
Но это не оружие. Вообще, Лиза выглядит так, словно возвращается со светского приема – черное вечернее платье с открытыми плечами, высокая прическа, золото на руках и не шее…
– Это твоя знакомая? – интересуется Монахова.
– Какая красавица! – восхищенно вздыхает Оленька.
Лиза улыбается.
– Не бойся, – говорит она Насте. – Во-первых, я больше не работаю с Леонардом. Во-вторых, я сегодня плотно поужинала.
– Это хорошо, – отвечает звонкий голос Оленьки. – Потому что столовая в общежитии уже закрылась, и буфет тоже…
– Смешная девочка, – говорит Лиза. – Ты тоже была такой, – она смотрит на Настю. – Теперь по глазам я вижу, что поводов для смеха осталось не очень много…
– Что тебе нужно?
– Леонард просил передать, – она протягивает Насте тот самый продолговатый предмет. Это оказывается цилиндрический пластиковый футляр, и Настя, помедлив, протягивает к нему руку.
В последний момент, прежде чем ее пальцы коснутся футляра, она спрашивает:
– Что это?
– Ничего особенного. Но Леонард, он просто помешан на таких штуках… – Она иронически улыбается, вспоминая что-то. – Да, помешан. Возьми, можешь потом выбросить. Хотя я бы не советовала.
Настя выдергивает футляр из Лизиных пальцев, осторожно снимает крышку.
– Бумага? – спрашивает она саму себя и вытаскивает свернутый лист, на котором что-то написано.
Чтобы прочитать, Настя отступает назад, поближе к фонарю у входа в общежитие.
– Какая-то грамота, – определяет Монахова. – Как на соревнованиях.
Это не грамота. Это сертификат. В две колонки, по-русски и по-английски, там напечатано: «Данным документом подтверждается, что Анастасия Колесникова (АК-609 по общему классификатору) в период с… по… оказала существенные услуги фонду «Новое будущее». Со всеми вытекающими отсюда последствиями». Печать. Подпись.
– Что это за…
У Насти даже нет слов.
– Что это за услуги? И что это за последствия?
– Услуги? Ну как же, Михаил Гарджели, Иннокентий, потом вся эта история с Денисом Андерсоном… Такое не забывается. У меня, кстати, тоже есть такая бумажка. Леонард, он…
– Какое отношение к Леонарду имеет Денис Андерсон? Мы познакомились с ним задолго….
– Целый год все силы Андерсонов были брошены на поиски бедного наследника престола. Они больше не могли ни о чем думать, кроме как о Денисе. Это было очень важно для Леонарда. И ты помогала в этом, ты подбрасывала дрова в эту печку.
– Что за последствия?
– Эта бумажка, она может тебе пригодиться, когда начнется финальная стадия…
– Финальная стадия чего?
– Создания нового будущего В сертификате написано, читай внимательно.
– То есть с этой бумажкой меня пропустят в новое будущее, которое пытается создать Леонард?
– Не совсем так. Скорее всего, тебя не сразу ликвидируют.
– И когда это все будет?
– Понятия не имею, я ведь уволилась. Работы у них много, а зарплата так себе, карьерные перспективы сомнительные, потому что Леонард считает себя богом, ну а подсиживать бога – неблагодарное занятие… К тому же мы с Покровским разбежались, а работать в одной конторе с бывшим – тоже маленькое удовольствие. Так что я свободна, словно птица в небесах и даже больше.
– И тебе не интересно, когда наступит это… Новое будущее?
– А что в этом интересного? Апокалипсисом больше, апокалипсисом меньше. Меня это вообще не касается, как ты понимаешь…
– Кто из нас двоих сошел с ума, я или она? – тихо спросила Монахова.
– Пока не знаю, – ответила Настя. – Но я очень рекомендую тебе зайти внутрь.
– Хочу посмотреть, чем дело кончится, – сказала Монахова и прислонилась к стене.
– Значит, с ума сошла ты…
– Все, девочки, – махнула рукой Лиза как старым подружкам. – Не буду надоедать, у самой времени нет, а у вас… У вас тем более. Так что – пока-пока! И если у Леонарда все получится, то больше мы с вами не увидимся. – Она взялась за дверцу лимузина и остановилась. – А мы раньше не встречались?
– Со мной? – недоуменно спросила Настя.
– Про тебя я помню больше, чем ты сама…
– Со мной, что ли? – недружелюбно подала голос Монахова.
– Нет, вот с этой смешной девочкой… Нет?
Оленька помотала головой.
– Ну и ладно, – рассмеялась Лиза. – Так даже интереснее… Между прочим, Настя, тебе привет от Иннокентия. Видела его недавно в Берлине… Ты ведь знаешь, что у нас с ним были отношения?
– Знаю. Ну и как… повидались?
– Нормально. Я его убила.
Настя смотрела на Лизу, а та все так же беззаботно улыбалась.
– Ну, это должно было случиться рано или поздно, – пояснила она. – Или он, или я. Повезло мне.
– Он бессмертен, – повторила Настя заученную истину из серии «Земля круглая, Волга впадает в Каспийское море…».
– Уже нет, – Лиза развела руками. – Наконец-то… И ко всем прочим его недостаткам он всегда напоминал мне о моем возрасте.
– Красивая машина, – сказала Оленька вслед отъезжающему лимузину. – И платье на ней было очень хорошее.
Она достала записную книжечку. Монахова сочувственно вздохнула:
– Вот уж радость родителям. – Она отлепилась от стены и подошла к замершей на ступенях Насте. – Так что, вот эта дама, она оттуда? Из Лионеи?
